— Меня интересует молодой человек по имени Берк Дэмис.
— За что его разыскивают?
— Его никто не разыскивает.
— Не надо заливать. Я достаточно прочитал детективов долгими бессонными ночами и по лицу могу сказать, кто есть кто. У тебя вид сыщика, готового схватить за руку подлого негодяя.
— Красиво изъясняетесь, мистер Рейнольдс. Вы знали Дэмиса?
— Отдаленно. Он заходил сюда еще до того, как я влип с этой верандой... тьфу!.. арендой. — Он подался вперед, и его длинные пряди взметнулись и упали, как сломанные крылья. — Почему, по-твоему, они перестали сюда приходить? Скажи мне, беспристрастный и зоркий наблюдатель. У меня что, отпугивающая внешность?
— Хосе говорит, с этим сейчас всюду туго, — уклончиво сказал я. — Загадочные законы жизни перелетных птиц.
Он обернулся, посмотрел на Хосе, который стоял, облокотившись о стену, подозвал его и велел еще налить. Хосе наполнил его стакан из бутылки с текильей.
— Вы когда-нибудь общались с Дэмисом?
— Так, говорили о пустяках. Симпатичный парень, но мы знакомы отдаленно. Он бывал здесь с приятелями. Он все еще в Ахихике?
— Нет, а с какими он бывал приятелями?
— Чаше всего с Биллом Уилкинсоном.
— А где мне его найти?
— В «Уголке». Говорят, он теперь там обосновался после того, как мы с ним немножко повздорили.
— Из-за чего же?
— Не столько с ним, сколько с миссис Уилкинсон. Она из тех штучек, что мнят себя коллекционерами, потому что у них водятся деньги. Я сообщил ей, куда она может засунуть свои деньги, чтобы они не пропали. И Биллу то же самое посоветовал. Я не женоненавистник, но...
— Как и Берк Дэмис. Вы видели его с женщинами?
— Постоянно. Берк часто проводил время с Анной Касл. Еще до того, как он познакомился с блондинкой, как там ее... — Он вступил в отчаянную схватку с памятью.
— Не важно. Кто такая Анна Касл?
— У нее художественный салон на той стороне площади. А у Дэмиса рядом была студия. Соседство и сделало свое черное дело. Анна вполне ничего, если вам нравятся серьезные смуглянки. Но потом появилась большая блондиночка, и он бросил Анну.
— Что значит «большая блондиночка»?
— Крупное тело, но мелкая личность. Она еще не стала женщиной. — Глоток текилы освежил его красноречие. — Когда станет, из нее, может, что-то и получится. Красота не в чертах лица, но в душе! Потому-то так трудно писать портреты.
— Вы очень наблюдательны. — Я решил, что немножко лести не повредит.
— Люблю изучать людей, дружище. Если ты и правда детектив, то должен меня понять.
— Я следопыт, — сказал я. — Похоже, вы неплохо присмотрелись к блондинке.
— О да! Как там ее звали... Мисс Блекуэлл вроде бы. Нас недавно познакомила ее мамаша. Мне всегда нравились высокие, потому что я и сам не карлик. В Гледис, между прочим, почти шесть футов, mirabile dictu[16]. Когда-то она блистала на Бродвее, но я, болван, вытащил ее оттуда и сделал натурщицей. В результате я теперь гнию в своем личном Бауэри[17]. — Он обвел взглядом пустой зал.
— Спасибо за информацию. Не скажете, как попасть в «Уголок»?
— Конечно, скажу, но послушай — мы хорошо сидим. Допивай свое пиво, и я велю Хосе сделать тебе настоящую выпивку. Где Хосе?! Хосе!
— Не стоит беспокоиться. Я хочу переговорить с Биллом Уилкинсоном.
— Ну смотри. — Он неуклюже поднялся на ноги. — Не хочешь рассказать мне, что все-таки стряслось?
— Я мог бы кое-что присочинить, но это займет много времени. — Я вытащил бумажник. — Сколько с меня за пиво?
— Нисколько! — Он сделал величественный жест рукой, отчего чуть не потерял равновесие. — Ты мой гость. Я не могу взять с тебя денег. Сдается мне, ты принесешь удачу.
— Пока мне это не удавалось, мистер Рейнольдс.
Он объяснил мне, как пройти в «Уголок», и я двинулся в путь по ночным улицам. Дети разбежались по домам, прохожих попадалось мало — в основном мужчины. В своих накидках и высоких конусообразных шляпах они смахивали на заговорщиков. Однако когда я сказал очередной стайке: «Buenas noches»[18], вдогонку услышал хоровое: «Buenas noches».
Глава 11
«Уголок» был уже закрыт. Руководствуясь интуицией и боем городских часов, отбивающих четверти, я вернулся на главную площадь. Там не было ни души, не считая человека за решеткой местной тюрьмы, состоящей из одной камеры-клетки.
Под взглядом его индейских глаз я обошел площадь. Уже описав было полный круг, я обнаружил на доме вывеску, написанную по-английски: «Изделия местных художественных промыслов. Салон Анны Касл». Ставни были закрыты, но из-под них выбивался свет и доносились какие-то размеренные звуки.