«В лето 6701 (1193), — сообщает киевская летопись, — посла Святослав (сидевший тогда в Киеве) к Рюрикови (державшему все киевские пригороды) река ему се ты снимался с половци с лукоморские, а ныне послем по половци по вся по Бурчевича». Далее рассказывается, как лукоморские половцы пришли правым берегом Днепра в Канев на свидание с русскими князьями, а Бурчевичи пришли левым берегом и не захотели переходить на правый, в Канев. Упоминающихся при этом лукоморских ханов мы встречаем в это же время именно на Правобережье, вблизи киевского пограничья[132]. Очевидно, кочевание лукоморских половцев простиралось от черноморского побережья до границ Киевской Руси, то есть до верховьев Буга и водораздела Выси и Роси.
Наконец, последней группой половцев была дунайская, кочевавшая от низовьев Дуная до Южных Карпат и русского, галицкого, пограничья.
Таковы пять групп половцев, которые мы можем наметить на основании наших источников. Не надо думать, что это были совсем изолированные друг от друга группы. При подвижности кочевого мира они легко объединялись для общих целей. Так, хан донецко-донских половцев умирает где-то на Волге, в Болгарском каганате, отравленный болгарами вместе с рядом других ханов. Лукоморские, а может быть, и донецко-донские половцы отправляются на помощь дунайским и т. п. Однако отдельные группы вели и самостоятельную политику, и, не учитывая самостоятельности этих групп, мы многого не поймем в русско-половецких отношениях XI–XIII веков и в истории завоевания половецких степей татарами. Кажущиеся нам сейчас противоречивыми известия мусульманских писателей о различных причинах проникновения татар в Причерноморье будут легко объяснены, когда мы будем знать, что эти противоречивые известия просто относятся к различным группам половцев.
В заключение для полноты обзора «поля половецкого» надо отметить, что как в другие периоды, так и во времена господства в причерноморских и среднеазиатских степях половцев последние отнюдь не были единственными обитателями этого огромного пространства. Наряду с ними искони жили в степях и другие, как кочевые, так и оседлые народности, находясь в подчиненном состоянии у главенствовавшей орды. Так было при скифах в VI–IV веках до н. э., так было и при татарах в XIII–XV веках н. э. То же было и в XI–XIII веках при половцах.
Мы видим в причерноморских степях в первые полвека господства половцев осколки прежних властителей этих степей — печенегов, торков, берендеев, которые оказались в положении зависимых, ограбленных и обнищавших. Так было при торках с печенегами на Волге и Яике, это же произошло и с самими половцами при татарах[133]. В 1116 году печенеги, торки и берендеи подняли против половцев восстание, и часть их после его разгрома ушла из степей на Русь; остальные же, очевидно, постепенно ассимилировались. Кроме них, жили в «половецком поле» аланы; вероятно, оставались в степях (главным образом в приволжских и крымских) кочевники-хазары; наконец, кочевниками стали и во все время господства половцев жили с ними вместе часть прежнего русского населения степей — так называемые «бродники»[134].
Кроме этого подвижного кочевого населения, жило в «половецком поле» и оседлое население. Это были прежде всего русские, вернее — потомки тех восточных славян, которые в короткий период роздыха от нашествий кочевников между уходом гуннов и авар и до прихода печенегов, в VII–IX веках колонизировали степи до самого черноморского берега. Не прекращался приток русских и в XI–XII веках, главным образом в Дунайскую область; также всегда жило в степях огромное количество русских пленных, приводимых половцами после их набегов на Русь. Часть этих пленных продавалась в причерноморских портах, часть же навсегда оставалась при вежах в качестве рабов. В Придунайской области, кроме русских, жили также болгары и валахи, удержавшиеся на своих местах и при половцах. На другой периферии «половецкого поля», в Крыму и у берегов Азовского моря, жили армяне, караимы и аланы[135], а на лесостепной границе между Доном и Волгой — буртасы и, может быть, часть мордвы.
Существование оседлых поселений в зоне кочевников — явление обычное в истории. Мы наблюдаем его также в Туркестане при Сельджукидах и Караханидах, где под властью тюрок оставалось на прежних местах старое иранское население; то же, по-видимому, было в Камской Болгарии, где кочевники-болгары жили среди оседлых аборигенов края — финнов; известны, наконец, многочисленные поселения русских, алан и других народностей в Причерноморских степях под властью татар.
Глава 4. Военная история половцев
Да лучше есть на своей земле костью лечи, нежели на чюжеи славну быти…
История половцев не может считаться столь же интересной, столь же творческой, как история других тюркских народов, например южноогузского (сельджукского) или османского, которые, будучи кочевниками, выходили из своих степей, пробивали себе путь в страны с оседлым населением, покоряли эти страны и создавали там новую государственность, сперва полукочевую, затем переходившую в чисто оседлую. Половцы в этом отношении походили на своих ближайших собратьев — печенегов, которые также за всю свою историческую жизнь не выходили за пределы степей и вне их не создали никакого государства. Половцы с печенегами как бы следовали заветам великих тюркских каганов Срединной Азии, заклинавших в VII–VIII веках тюрок не изменять родным степям и не поддаваться соблазну более близкого соприкосновения с заманчивой, роскошной, но и изнеживающей культурой оседлых народов.
Не раз половецким ханам представлялась возможность радикально изменить ход истории в причерноморском бассейне. В 1091 году они держали в своих руках судьбы Византийской империи; но после того, как они помогли византийцам разбить своих сородичей печенегов, половецкие ханы и не подумали использовать свое положение победителей; удовлетворившись византийскими подарками, они вернулись в свои степи. С силами, значительно превышавшими в численности своих союзников — русских, половцы не раз вступали в столицу Южной Руси Киев; однако они никогда не пытались воспользоваться своим преобладающим положением, чтобы создать здесь свою государственность. Будучи главной опорой в армии грузинского царя Давида Строителя, половцы всегда оставались послушным вспомогательным войском, не стремясь создать на Кавказе независимое тюркское ханство. С Кавказа и из-за Балканских гор, из Киева и из еще более далекого Владимира-на-Клязьме половцы неизменно возвращались в причерноморские степи. Вошедшие в эпос слова одного из виднейших половецких ханов Отрока, что «лучше на своей земле лечь костьми, нежели на чужой славным быть», могут действительно служить эпиграфом ко всей двухвековой истории половцев.
Сколько византийцы ни стремились расселить на пограничье империи своих беспокойных степных соседей, из этого, по их собственному свидетельству, ничего не получалось. Никита Хониат во второй половине XII века должен был признать, что только половцев, убитых в сражениях, византийцы смогли навсегда прикрепить к своей земле: «По частям, по отрядам, по целым ордам и легионам они падают от оружия императора, покрывая землю, на которую они сделали набег: только этим путем они прикрепляются к земле…» В степях половцы и нашли свой конец. Когда «полем половецким» завладели татары, то большинство половцев или осталось на своих прежних местах, но уже в положении невольников у новых завоевателей, или ушло в другие степи, паннонские, чтобы там променять татарское рабство на службу венгерским королям.
Такой степной консерватизм половцев обуславливался двумя причинами: безусловным предпочтением кочевнического строя жизни перед оседлым и особо благоприятными условиями, сложившимися для половцев в причерноморских и среднеазиатских степях в те два столетия, в которые они занимали эти степи: в продолжение XI–XII веков, до самого нашествия татар, у половцев не было побудительных причин к выселению из степей под давлением каких-либо врагов. Соседние же лесостепные или сплошь лесные области, занятые оседлыми народами, для кочевой орды не представляли интереса[136].
132
Лукоморские ханы Акуша и Тоглый, за которыми посылали Святослав и Рюрик в 1193 году, упоминаются еще ив 1190 году. К ним бежал из Поросья и вместе с ними совершал нападения на Киевскую Русь черноклобуцкий хан Кунтувдей. Из описаний этих событий летописью вытекает, что Кунтувдей ушел из Руси к тем половцам, которые кочевали недалеко от киевского пограничья.
133
Печальную судьбу половцев под властью татар красноречиво описывают Плано Карпини, Рубрук, Аль-Омари и ряд других мусульманских источников.
134
Бродники — этнически смешанное, по всей видимости тюркско-славянское, население побережья Азовского моря, Нижнего Дона и Днестра в XII–XIII веках.
135
Около 1240 года епископ Аланский так характеризует расселение своей паствы: «…они возлюбили посылать некие многолюдные выселки, так что наполнили почти всю Скифию и Сарматию». Большинство историков причерноморских степей считали, что аланы населяли и те «придонские» города (Шарукань, Сугров, Балин), которые упоминаются летописью при описании походов русских в степи в 1111 и 1116 годах. Вероятно, в упомянутых городах жило смешанное население, состоявшее из осколков тех народностей, которые последовательно сменялись в степях: иранцев, русских, турок. Примером такого искони населенного пункта может служить расположенное близ устья Дона Кобяково городище, раскопки которого показали, что население здесь жило непрерывно с доскифских времен и до XIII века включительно. Ремесленное население подобных городов, находившихся в зоне кочевников, было необходимо последним для обслуживания их потребностей в кожевничестве, металлических изделиях и т. д. Подобное смешанное население существовало в эту эпоху и в придунайских городах, о чем нам сообщает Михаил Атталиат (ок. 1030 — ок. 1085; византийский историк и правовед. —
136
Даже паннонские степи, это естественное продолжение среднеазиатских и черноморских степей, остались вне половецких устремлений. В начале своего расселения половецкая орда на крайнем западе была недостаточно многолюдна, чтобы предпринять серьезные попытки к освоению Паннонии. В придунайской области половцы начинают утверждаться лишь с середины XII века. Отдельные же попытки проникнуть за Карпаты в XI веке встретили отпор со стороны мадьяр.