Узнав дорогу в Южную Русь и познакомившись с ее богатствами, половцы стали, насколько им позволяли обстоятельства, часто производить набеги на южнорусские княжества, дабы обогащаться пленниками, стадами, табунами и вообще всем тем, что можно было увести в степи.
Не всегда решаясь встретиться с русскими воинами в открытом сражении, половцы предпочитали применять излюбленный кочевнический прием нападения «изгоном», что позволяло им проникать далеко в глубь русских земель, разорять их и возвращаться с добычей. Не надо, однако, думать, что подобные набеги совершались небольшими отрядами; наоборот, численность их доходила до многих тысяч; летопись один раз упоминает восьмитысячный отряд, другой раз — двенадцатитысячный. В 1071 году половцы воюют на правобережье, у Ростовца и Неятина, в 1078 году — в Переяславском княжестве, в 1080 году проникают в глубь Новгород-Северской земли, заходя в лесные области: здесь одна орда разоряет Стародуб, тогда как другая грабит по Десне, вблизи Новгород-Северского; в 1083 году они берут Горошин — укрепление на переяславском пограничье; в 1084 году восьмитысячный отряд половцев хозяйничает у Прилука в Переяславском княжестве; в 1085 году половцы снова появляются на правобережье — у Святославля, Юрьева и Красна на Киевщине; в 1092 году они берут переяславские города Песочен и Переволоку и воюют на правом берегу Днепра.
К 90-м годам XI столетия половцы успели основательно разорить русское степное княжество — Переяславское. Они настолько не боялись здесь русских, что располагались даже с вежами, то есть с кибитками и скотом, на сезонное кочевание на территории самого княжества: в 1086 году мы видим их вежи на реке Удае у города Варина.
Помимо самостоятельных нападений на Русь, половцы стали проникать в нее благодаря приглашениям самих русских князей, искавших военной силы для своих междоусобных войн. Это давало и возможность безнаказанно грабить русские области. С 1078 года такие походы становятся обычным явлением[139].
Сознавая свою силу, половцы начинают предъявлять русским князьям требования откупов — золотом, ценными материями, скотом. Владимир Мономах в своем Поучении вспоминает, как он заключил за свою жизнь девятнадцать «миров» и «дая скота много и многы порты свое», то есть драгоценные одежды. Как только в Киеве садился новый великий князь, половцы тотчас же являлись к нему для заключения нового договора, который, в сущности, сводился к получению подарков. Это не была та дань, которую позже будут регулярно собирать с русских татары, но это был как бы откуп от разорений, «покупка мира» на некоторое время, — обычный способ всех кочевников поживиться за счет оседлых государств. Отказ со стороны Руси в таких подарках вел часто к войне.
При более серьезном желании сохранить мирные и даже дружеские отношения с русскими князьями половецкие ханы роднились с Рюриковичами и, как еще более действенное средство, — обменивались заложниками. В 1095 году впервые видим у черниговского князя Олега Святославича сына хана Итлара, по всей вероятности, в качестве такого заложника[140]. Олег Святославич был одним из первых русских князей, который стремился установить, в противоположность киевскому Святополку II и переяславскому Владимиру Мономаху, мирные отношения с половцами и даже искал в них поддержки для осуществления своей черниговской политики. Поэтому не удивительно, что именно у него мы впервые видим половецкого заложника[141].
К этому же времени, то есть к 70–80-м годам XI столетия, относятся и первые проникновения половцев в Византию и Угрию. Свои нападения половцы совершали, как я уже упомянул, не по собственной инициативе, но вследствие призывов со стороны византийцев и мадьяр. В 1078 году византийская хроника впервые упоминает половцев как участников вместе с печенегами похода на Адрианополь. Кочевники явились в Византию, позванные, как уже говорилось, одним из претендентов на престол — Никифором Василаки. Упоминали мы и о том, как дважды, в 1086 и 1087 годах, призывал себе на помощь причерноморских половцев угорский король Соломон. Во время похода 1087 года Соломон погиб под стенами Константинополя; половцы же основательно пограбили северные пределы Византии. Еще год спустя приднепровских половцев, как мы знаем, призывал себе на помощь в борьбе с Византией печенежский хан Татуш. Половцы ответили на его призыв согласием, но к решающему сражению опоздали и тем не менее пожелали получить часть печенежской добычи, из-за чего между ними и печенегами возник спор, который перешел в вооруженное столкновение, и дело кончилось тем, что половцы перебили несметное число печенегов, а остатки их загнали в низовья Дуная. Этим воспользовалась Византия и заключила с половцами союз. Таким образом, со следующего, 1089, года мы видим половцев уже на службе у византийцев. С этого времени половцы прочно входят в обиход византийской политики как сила, направляемая Византией против печенегов.
2. Великое двадцатилетие (1090–1110 годы)
и катастрофа 1100-1120-х годов
Девяностые годы XI и первое десятилетие XII века — это время наивысшей силы половцев и наибольшего значения их в мировой истории. Под водительством своих великих ханов — Боняка, Тугоркана, Шаруканя Старого, Алтунопы — они принимают деятельное участие в судьбах соседних оседлых государств: они спасают Византию от печенегов, вторгаются в Угрию, помогают русским нанести страшное поражение мадьярам, проникают в Польшу; центральным же моментом их истории являются их войны с Русью. Эти войны привели к тому, что половцы были совершенно разгромлены Русью, частью даже вытеснены из степей и отброшены к Кавказу, где вынуждены были искать приют у грузинских царей. Таковы главные события в жизни половецкого народа в 1090-1120-х годах.
Обратимся к рассмотрению этих событий.
В 1091 году придунайские печенеги грозили существованию Византийской империи. Император Алексей Комнин решил спасти Византию с помощью половцев. Он послал в приднепровские степи грамоты к половецким ханам с призывом прийти к нему на помощь против печенегов. Прельщенные обещанной наградой, половцы во главе с ханами Боняком и Тугорканом в количестве сорока тысяч перешли Дунай и явились к императору в долину реки Гебра (Марица). Здесь и произошла кровопролитнейшая битва, в которой византийцы вместе с половцами почти совершенно уничтожили шестисоттысячную печенежскую орду. Послушайся половцы голоса крови и соединись с одноязычными им печенегами — судьба христианского мира была бы совсем иной. Однако они предпочли уничтожить предшествовавших им хозяев степей и тем спасти Византию.
В том же 1091 году половцы совершили смелый и далекий поход в глубь Угрии; предводительствовал ими хан Капулч. Венгерский летописец приписывает этому хану желание завоевать Угрию, но в действительности поход носил черты обычного грабительского набега, правда, исключительно большого и далекого. Капулч — вероятно, из приднепровских степей — переправился через карпатские горные проходы, спустился в Бигарскую область[142], перешел Тису и здесь, на правой ее стороне, принялся грабить и захватывать пленных. Но тут его настиг король Владислав, разбил и взял в плен вместе с большей частью его войска. Это вызвало приготовления половцев к новому походу на выручку Капулча. Однако Владислав предупредил половцев, выступил к Дунаю и там разбил половецких ханов Акоша (Акочая?) и Ензема, а пленных расселил по Угрии и крестил.
В следующем, 1092, году половцы впервые проникают в далекую от «половецкого поля» Польшу, путь в которую лежал через Русь. Туда повел их галицкий князь Василько; летопись сообщает, что «в се же лето (1092) воеваша половцы ляхы с Васильком Ростиславичем»[143].
В эти же годы (1092–1095) половцы втягиваются в авантюру против Византии, поддавшись на уговоры бежавшего в степи из херсонесской тюрьмы лже-Диогеновича, выдававшего себя за сына императора Романа IV Диогена[144]. Во главе двенадцатитысячной орды половцев был известный уже нам хан Тугоркан. Половцы перешли Балканские горы, взяли Голою, Диамполь и осадили Адрианополь. Это вызвало большую тревогу в империи, и сам император Алексей выступил в поход против претендента на византийский престол и его союзников. Во время одной из вылазок из осажденного Адрианополя византийский полководец Никифор Ври-енний, которому император поручил оборону города, напал на орду Тугоркана и разбил ее наголову; при этом было убито семь тысяч половцев. Самозванец был захвачен в плен, а остатки половцев с их ханом едва ушли через горные проходы Балкан обратно в степи. Три тысячи пленных Тугоркановой орды были взяты на военную службу империи и расселены в районе Ниша.
139
В 1078 году половцев наводят на Русь князья-изгои Олег и Борис (под Чернигов); в следующем году то же делает другой изгой, Роман (он приходил с половцами к Воиню на Переяславской границе); в 1094 году половцев снова наводит Олег «Гориславич» (в Черниговское княжество), а в 1097 году — Давид Игоревич (под Луцк, в Волынское княжество). Владимир Мономах провел половцев до Минска, в котором, по его собственному признанию, с помощью половецкого рода Ичитеевичей, он не оставил в городе «ни челядина, ни скотины».
141
Этот «союзник» половцев в глазах русских князей был изменником Руси: Владимир Мономах, идя в 1095 году в поход на Олега, мотивирует этот поход так: «И Стародубу идохом на Олга, зане ся бяше приложил к половцем» (Поучение Мономаха).
142
Еще в 1070 году тем же путем через Карпаты в Бигарскую область проходил хан Озул, не то печенег, не то половец. Очевидно, это был проторенный путь кочевников.
143
Польская хроника Галла (Галл Аноним; кон. XI — нач. XII — автор древнейшей польской хроники, написанной на латинском языке — в русском переводе известна как «Хроника или деяния князей и правителей польских». —
144
Васильевский (Василий Григорьевич Васильевский; 1838–1899 — российский византинист, академик Императорской Санкт-Петербургской АН. —