Но самая напряженная борьба завязалась в 90-х годах XI века у половцев с русскими. Велась она главным образом силами днепровско-донской группы сперва в Приднепровье, а затем в самом «половецком поле». Трудно определить, кто был инициатором этой войны. Мы уже видели, как в 80-х годах XI века половцы стали нападать на Переяславское, Новгород-Северское и Киевское княжества. Владимир Мономах, сперва черниговский, а затем переяславский князь, проявлял исключительную энергию, чтобы не оставлять безнаказанными нападения половцев на левобережье, выходил им навстречу и удачно отражал их набеги, захватывал целые вежи, брал в плен ханов. Но с 90-х годов нападения половцев на южные русские княжества усилились, и Русь стала терпеть поражение за поражением. 13 апреля 1093 года умер великий князь Киевский Всеволод Ярославич. Половцы сейчас же прислали новому киевскому великому князю Святополку II посольство, очевидно, с требованием традиционного откупа; на языке русского летописца половцы «послаша… о мире». Но Святополк, неопытный еще в делах с кочевниками, не только отказал в «мире», но и арестовал послов. Половцы двинулись в Киевскую область и прежде всего осадили черноклобуцкий центр — город Торческ. Святополк решил уступить, освободил послов и соглашался на мир, но было уже поздно: половцы «не восхотеша» мира и начали разорять русскую землю. Их было около десяти тысяч. 29 мая половцы разбили Святополка II и Владимира Мономаха у Треполя на берегу Стугны, а 23 июня на реке Желани, севернее Киева, нанесли еще большее поражение Святополку. Вскоре после этого половцы взяли Торческ, который перед этим выдержал девятинедельную осаду, и увели в степи огромное количество пленных. В следующем году между половцами и Русью был заключен мир — вероятно, один из самых выгодных миров, заключенных половцами за всю их историю. Со стороны половцев его заключал вместе «со инеми князи половечьскими» все тот же хан Тугоркан, со стороны русских — Святополк II и Владимир Мономах. Мир был закреплен браком дочери Тугоркана с самим Святополком. Впервые половецкая хатунь[145] становилась великой княгиней Киевской.
Но уже в следующем году мир был нарушен — не ясно, по чьей вине. По-видимому, сначала половцы явились в Поросье и осадили Юрьев; после этого пришли к Владимиру Мономаху под Переяславль два половецких хана — Итларь и Кытандля переговоров о «мире». Владимир, изверившийся в договорах с половцами, велел умертвить обоих ханов и всю их дружину[146]. После этого половецкие нападения начались снова. В 1097 году знаменитый Боняк, воспользовавшийся усобицами на Руси, когда и киевский и переяславский князья были на севере Черниговского княжества, быстрым набегом прошел до самого Киева и пожег его предместья, а другой хан, Куря, сжег окрестности Переяславля. Вслед за Курей под Переяславль явился с целым рядом других ханов тесть Святополка II — Тугоркан и начал осаду города; здесь счастье изменило Тугоркану: едва спасшись от меча Никифора Вриенния под Адрианополем, он нашел смерть под русским Переяславлем: его тесть Святополк II Киевский вместе с Владимиром Мономахом разбили половцев; в этой битве Тугоркан, его сын и ряд других половецких ханов были убиты. Зато в это же время Боняк, отогнанный было за Буг, вторично напал на Киев, ограбил и сжег его окрестности и загородные монастыри, водрузил свои стяги перед воротами Печерской обители, едва не ворвался в самый Киев, а затем благополучно ушел обратно в степи. Только в 1101 году в Сакове был снова заключен общий мир между всеми половецкими ханами (днепровско-донской группы) и князьями Киевским, Переяславским и Черниговским; обе стороны обменялись заложниками.
Приблизительно к этому же времени относится женитьба князя Олега Святославича на дочери хана Осолука (Узлука)[147]. Так на протяжении меньше чем десятилетия и во втором по значению русском княжестве, Черниговском, княгиней стала половецкая хатунь.
В эти же годы половцам суждено было сыграть существенную роль в борьбе западнорусских княжеств с Угрией. В 1099 году князь Давид Игоревич Волынский обратился к Боняку с предложением принять участие в походе вместе с галицкими князьями против угорского короля. В знаменитой битве у Перемышля на реке Сане именно половцы способствовали поражению угров; они в течение двух дней после сражения преследовали остатки мадьярского войска, производя тем самым его окончательный разгром.
Мир, заключенный в Сакове, продолжался недолго: уже через два года, в марте 1103 года, русские князья, во главе со Святополком II и Владимиром Мономахом, решили предпринять большой поход в глубь половецких степей, дабы оградить Русь от беспрестанных разорений половцев. По-видимому, половцы и после саковского мира не переставали нападать на Русь. Владимир Мономах взял в этом походе в плен хана Белдюзя, вероятно одного из участников саковского мира. «И пришедшю ему, упроси его Володимер: «То веде, яла вы рота. Многажды бо, ходивше роте, воевасте Русьскую землю. То чему ты не учил сынов своих и роду своего не переступати роте, но проливаете кровь хрестьяньску? Да се буди кровь твоя на гларе твоей». И повели убити и…» Кроме того, и знаменитые слова Мономаха на долобском съезде (где было решено предпринять поход) о том, что «оже начнет смерд орати, и половчин приеха, ударит смерда стрелою, а кобылу его поймет, а в село въехав, поймет жену его и дети, и все именье его возмет», рисуют безнадежное положение в русских пограничных княжествах и после саковской «роты»[148]. Я остановился на этом подробнее потому, что в русской историографии высказывалось предположение, что не половцы, а русские «без всякого повода со стороны первых» нарушили саковский мир.
Большие соединенные силы русских князей наголову разбили половцев на реке Сутени (вероятно, ныне Молочная)[149]; в этом сражении пало до двадцати половецких ханов, в том числе прославленный своею храбростью Алтунопа, помощник Боняка в перемышльской битве с уграми. Значительное количество печенегов и торков, порабощенных половцами, были теперь выведены русскими из степей. Это был первый большой поход Руси в ответ на беспрерывные половецкие нападения последних лет.
Этот первый разгром половцев еще не ослабил их: в 1105 году мы видим Боняка дважды разоряющим Киевскую область; в 1106 году половцы воюют на Погорыни, в Волыни, а в 1107 году тот же Боняк опять нападает на Русь: сначала идет под Переяславль, а затем предпринимает большой поход «со всеми половци» вместе с ханом Шаруканем Старым и многими другими ханами; но на этот раз половцы на Суле потерпели серьезное поражение: был убит брат Боняка, а Шарукань едва спасся бегством. После этого наступило недолгое примирение, подкрепленное новыми браками русских князей с половецкими хатунями: два хана Аепы (один сын Асена, другой сын Гергени) выдали своих дочерей: за младшего сына Мономаха — Юрия и за старшего сына Олега Черниговского — Святослава[150]. Однако другие ханы не переставали воевать с Русью; этим, вероятно, объясняется то, что уже в 1109 году Мономах послал свои войска в глубь степей, к Дону, где русские захватили до тысячи веж, а в 1111 году соединенные силы русских приднепровских князей совершают новый большой поход в глубь половецких степей, на этот раз к Донцу, ниже устья Оскола, где дважды наголову разбили половцев и взяли огромное количество пленных и скота[151].
146
М. П. Погодин (Михаил Петрович Погодин; 1800–1875 — русский историк, в 1826–1844 годах профессор Московского университета. —
147
Об этом браке Н. Баумгартен (Николай Александрович Баумгартен; 1867–1939 — русский историк, специалист по генеалогии Рюриковичей. —
148
Вспомним еще сказанное в 1095 году дружиной Владимира Мономаха в связи с убийством половецких послов — ханов Итларя и Кытана: «Княже! Несть ти в том греха: привел ти е Бог в руце твои. Чему оне, к тобе всегда роте ходяще, губят землю Рускую и кровь хрестьяньску проливают беспрестани» (Перевод: «Княже! Нет тебе в том греха! Отдал их Бог в руки твои. Зачем они всегда, дав тебе клятву, губят землю Русскую и кровь христианскую проливают непрестанно»).
150
Н. Баумгартен понял выражение Мономаха «створихом мир с Аепою и поим у него дчерь» в том смысле, будто Владимир сам женился на дочери Аепы, и поэтому считал, что Аепы выдали за русских князей в 1107 году трех дочерей: одну за Мономаха, другую за его сына Юрия и третью за Святослава Ольговича. Баумгартена ввела в заблуждение лапидарность стиля Мономаха, который не дописал, что он «поим… дчерь» для своего сына. Летопись в тех же выражениях пишет об этом браке, но объясняет, для кого «поял» Мономах дочь Аепы: «…и поя Володимер за Георгия Епиопину (Аепину) дщерь Асену внука».