Основная, собственно болгарская территория ограничивалась лишь обоими берегами Нижней Камы, бассейном Черемшана и течением Волги между устьями этих рек, но «сфера влияния» болгар простиралась далеко на север (в «Завод оцскую Чудь», Югру), запад (мурома по Оке), юго-запад (мордва, буртасы) и особенно на восток (пермь, вотяки), переваливая за Урал и по границе лесостепи проникая в область среднего течения Тобола, Иртыша и Оби (башкиры и др.). Все эти зависимые от болгар народы были хорошо защищены от кочевников дремучими лесами. Но собственно болгарская область, лежащая в открытых степях, с ее восточной и юго-восточной сторон, в районе Нижней Камы и Черемшана, была издавна желанным местом для кочевников, и Болгарскому каганату приходилось защищаться от них теми же средствами, которые так широко затем применяли южнорусские княжества: создавая родственные союзы и — что было несравненно более действенным — расселяя кочевников на своих степных границах для защиты государства от их же соплеменников.
Уже приходилось упоминать о свидетельстве арабского географа Истахри, писавшего в середине X века о том, что к лету на низовья Камы прикрчевывали огузы-торки и что Кама служила им границей с кочевавшими здесь же кимаками-половцами. В дальнейшем мы будем видеть огузов-торков южнее, в причерноморских степях, но след пребывания их на болгарском пограничье останется в виде города Торческого — очевидно, места поселения огузов-торков, — известного из русских летописей как город, принадлежавший болгарам. Ибн Фадлан[53] сообщает нам о родстве болгарского кагана с одним из влиятельнейших огузов.
Тот же процесс проникновения тюркских кочевников в мир оседлых государств, который происходил в Болгарии, мы видим и на Руси. Как раз в конце X столетия, при князе Владимире, начинается закрепление за Киевским княжеством областей по Верхней и отчасти Средней Волге. От этого времени, по всей вероятности, и ведут свое происхождение те поселения торков в Ростово-Суздальской земле, след которых мы узнаем в современной топонимике: деревни Торчино и Торки[54] в окрестностях Суздаля. Из летописей же мы знаем о походе Владимира Киевского в 985 году на камских болгар со вспомогательным конным отрядом торков. Этот факт указывает, что на русско-болгарском пограничье не только Болгария, но и Русь привлекала торков для своих военных целей и образовывала из кочевников пограничные вспомогательные отряды; только здесь, на ростово-суздальском пограничье, это произошло на целое столетие раньше, чем на пограничье киевском.
Очевидно, вместе с огузами-торками доходило до Среднего Поволжья и не фиксируемое мусульманскими и русскими источниками тюркское племя берен (русские берендеи, берендичи), судьба которого ближайшим образом связана с судьбою огузов-торков: следы его мы также находим в топонимике Ростово-Суздальского княжества[55].
К середине IX столетия печенеги, перейдя Среднюю Волгу, распространились до бассейна Дона и подошли к северным пределам Хазарского каганата. Вскоре новые нажимы на них из Азии заставили их двинуться еще дальше: в конце IX века, в результате неизвестных нам причин[56], одна из волн огузов вышла из Зауралья и вытеснила печенегов с левого берега Волги. Печенеги, обойдя севером Хазарский каганат, расположились между Доном и Днепром.
В X веке в глубине степей Средней Азии происходят какие-то новые движения, причины и начало которых скрыты от нас; на нашу долю остается наблюдать отражения этих событий лишь на перифериях тюркского мира, где эти движения запечатлевались мусульманскими, армянскими и позже византийскими источниками.
Первая половина X века — время образования двух новых государств в Азии: в 916 году в нынешнем Северном Китае, у границ Монголии, под главенством династии, известной по китайским источникам под именем Ляо, объединяются китаи, народ не то монгольского, не то тунгусского происхождения; а около 940 года образуется в долине реки Чу новое тюркское государство из соединения карлуков, частей огузов и других тюрок под управлением династии Караханидов, постепенно распространивших свое господство на весь Западный и часть Восточного Туркестана. Образование этих новых государств, в особенности китаев, не могло не отразиться на кочевом мире среднеазиатских степей. Эти новые государства вызвали передвижения среди соседивших с ними кочевников. Известно, что китаи уже в начале X века вытеснили из Монголии киргизов и вынудили их откочевать на Енисей; в 1017 или 1018 году «со стороны Китая» в Туркестан вторглась огромная тюркская орда в 100000 шатров, разбитая затем Караханидами; здесь, кажется впервые, вышли на мусульман, между прочими народами, и китаи; к этому же времени надо отнести и движение не то тюркского, не то монгольского народа кури, или фури, обитавшего на границах тюркского мира, восточнее киргизов; движение этого народа надо ставить в связь, согласно Ауфи, с событиями в государстве китаев; наконец, в середине века китаи, как увидим ниже, сдвинули со своего места монгольское племя найманов, передвижение которых, надо полагать, уже непосредственно задело половцев в Прииртышье.
Вероятно, именно в связи с этими явлениями и началось со второй половины X века великое движение огузов из среднеазиатских степей на юг, юго-запад и запад. В 955 году часть их выселяется на левый берег Сырдарьи, а в 985 году они направляются дальше на юг, к Амударье, откуда передвигаются далее на юго-запад, покуда через Табаристан не выходят в Малую Азию, где основывают сельджукское государство; другая ветвь огузов уходит на юг в Персию, где они становятся известны под именем туркменов; наконец, третья группа пошла в западном направлении: к этому времени относится заселение огузами полуострова Мангышлак. У нас нет сведений — пошли ли огузы и дальше на запад, к Поволжью, усиливая огузский элемент, появившийся там уже с конца IX века; во всяком случае, благоприятная возможность дальнейшего продвижения огузов-торков к причерноморским степям имелась: в 965 году под ударами киевского князя Святослава падает (или, во всяком случае, значительно ослабевает) Хазарский каганат, и торки, не сдерживаемые более хазарами, переходят Дон и начинают теснить печенегов к Днепру.
Выселение огузов из среднеазиатских степей произошло, по-видимому, не без давления на них с севера половцев. О причинах же движения самих половцев на юг из северной полосы среднеазиатских степей — у нас все еще нет ясных данных. Мы только можем предполагать, что причина этого находится в связи с движением в Семиречье и на верховьях Иртыша других тюркских и монгольских народов — движением, вызванным экспансией государства китаев, образовавшегося в это время. Передвигаться из ковыльных степей на юг, к границам соляной пустыни, вряд ли можно добровольно.
Арабский географ Мукаддаси[57] уже в конце X века упоминает о половцах (под именем кимаков) как о кочующих в непосредственном соседстве с мусульманскими областями Туркестана у города Саурана на Сырдарье. Махмуд Кашгарский приводит рассказ (но, к сожалению, не датируя событий) о пленении половцами какого-то тюркского народца булак или эльке-булак и об освобождении затем этого народца из-под ига половцев, — смутное воспоминание о хозяйничании половцев на мусульманском пограничье еще задолго до жизни Махмуда, писавшего в 1073 году. Наконец, намек на борьбу половцев с огузами и вытеснение последних с мусульманского пограничья находится в рассказе Ауфи о вторжении в землю туркмен (огузов) жителей страны Сары[58]. Событие это относится к началу XI века. «Сары», или «сарыг», значит по-тюркски «желтый». «Если половцы действительно были светловолосым народом, — писал по этому поводу В. Бартольд, — то едва ли мы имеем только случайное звуковое совпадение между географическим (и этнографическим?) названием и тюркским прилагательным»[59].
53
Ибн Фадлан (перв. пол. X в.) — арабский путешественник, писатель. В 921–922 годах в качестве секретаря посольства халифа ал-Муктадира посетил Волжскую Булгарию.
56
Догадка Е. А. Загоровского: «Быть может, размножение и вместе с тем недостаток мест для кочевки вызвали переход узами их западных границ, которыми являлись реки Эмба и Урал» (Очерки истории Северного Причерноморья. 4.1. Одесса, 1922. С. 52).
57
Аль-Мукаддаси (946 или 947 — после 1000) — арабский географ и путешественник, автор труда «Лучшее разделение для познания климатов».
59
Рецензия на труд И. Маркварта «Über das Volkstum der Komanen» / Русский исторический журнал. 1921. Кн. VII. С. 140.