К началу 1030-х годов половцы уже окончательно овладевают среднеазиатскими степями и вытесняют отсюда огузов; причем половцы здесь впервые выступают под тем именем, под которым отныне их всегда будут знать мусульманские источники, — под именем кыпчаков. Около 1030 года впервые среднеазиатские степи вместо «степей гузов», как они назывались доселе, начинают упоминаться как «степи кыпчаков».
Возможно, что уже к этому времени половцы из среднеазиатских степей стали распространяться и на запад, к северному побережью Аральского и Каспийского морей, продвигаясь к Волге, вытесняя и отсюда огузов-торков[60].
В 40–50-х годах XI столетия происходят новые сдвиги на границах Туркестана, имевшие огромные последствия для истории всего степного пространства от Туркестана до Дуная, а в равной мере и для граничивших с этими степями оседлых государств от Грузии до Византии; в результате этих сдвигов половцы, получившие страшный толчок где-то у пределов Туркестана, с огромным напором врываются в Европу и в десять — пятнадцать лет овладевают всем степным пространством до границ Византии и Угрии.
В 1046 году несторианский митрополит Самарканда сообщил своему католикосу в Багдаде о том, что из гор «между Тибетом и Хотаном» вышел какой-то неведомый многочисленный кочевой народ (700000 всадников под начальством семи царей) и появился у Кашгара. В этом народе предполагают монголов-найманов, а причину их сдвига видят все в том же государстве китаев. В начале XIII века мы найдем найманов кочующими в Прииртышье, на месте прежних кочевий половцев; очень возможно, что уже теперь, в 1046 году, эти найманы столкнулись с половцами, будучи сами вытеснены из областей китаев. Поэтому В. Бартольд совершенно правильно утверждал, что «появление половцев было звеном в цепи народных движений XI века, простиравшихся от границ Китая до Восточной Европы»[61].
Но самый катастрофический удар половцы получили четыре года спустя, о чем уже совершенно определенно повествует армянская летопись Матвея Эдесского: «В 499 году (1050/51 год)… народ змей двинулся в область половцев (буквально — в область половых, по-армянски — хардеш), разбил и согнал их, после чего половцы отбросили узов и печенегов и все эти народы, соединившись, обратили свою ярость на ромеев (византийцев)»[62]. Под народом «змей» надо, вероятно, полагать или самих китаев, или какое-нибудь монгольское племя, жившее в непосредственном соседстве с китаями.
Вследствие удара, полученного от народа «змей», значительная часть половцев (но не все, как увидим ниже) двинулась к черноморским степям и здесь обрушилась на огузов-торков. У нас нет никаких прямых указаний о разгроме торков половцами, но ряд косвенных фактов неопровержимо приводят нас к этому выводу, позволяя датировать это событие приблизительно 1054 годом. Торки в это время кочевали между Днепром и Волгой. Если они и начинали испытывать на себе давление с востока первых волн половцев — тех половцев, которые еще до катастрофы 1050/51 года начали проникать в Нижнее Поволжье, то давление этих передовых орд половцев все же еще не вызывало больших сдвигов торков на запад: мы ничего не слышим о том, чтобы торки, вытеснив в 1048 году печенегов из левого Приднепровья[63], и дальше наседали бы на них, что было бы для них совсем нетрудно после разгрома печенегов русскими в 1036 году и вражды среди печенежских ханов, кончившейся переселением печенегов к Дунаю и страшной резней 1048 года. Не подступали торки в это время и к русским границам. Очевидно, до 1054 года они, еще не испытывая с востока нажима половцев, не стремились уйти из степей, расположенных между Днепром и Волгою. Но в 1054 году начинается недолгий натиск торков на Русь, причем торки в это время уже не представляли собой сильного племени — иначе отдельные русские княжеские рати (например, Всеволода, князя Переяславского, в 1054 году) не могли бы побеждать их. Все это говорит за то, что около этого года торки были сломлены половцами и бросились искать убежища в степных пространствах Южной Руси. Но половцы шли за ними по пятам, и в том же 1054 году русская летопись, вслед за упоминанием о поражении торков от русских в Переяславском княжестве, говорит и о приходе туда же — впервые в истории Руси — половцев. Из последующих сообщений летописи мы знаем, сколько торков (и печенегов — тех, очевидно, что в свое время покорились торкам) оказались подчинены половцами и остались с ними в степях в результате разгрома 1054 года.
Разбив торков и сбив их к границам Руси, половцы обрушиваются на самую Русь, — вероятно, из-за принятия последней части торкских беглецов. В 1061 году половцы в первом ратном столкновении с русскими на днепровском левобережье наносят им поражение — «се бысть первое зло на Руськую землю от поганых и безбожных враг», — сообщает «Повесть временных лет».
В 1060-х годах византийцы и русские окончательно добивают торков и остатки их размещают по своим приграничным областям; благодаря этим событиям половцам открылась беспрепятственная дорога в степи днепровского правобережья. В 1071 году мы видим половцев переправляющимися через Днепр и нападающими на Киевское княжество[64]; в 70-х годах XI века они распространяются уже по низовьям Днепра, Днестра и Дуная; к концу этого десятилетия мы видим их в непосредственной близости от дунайского пограничья Византии, где кочевала часть печенегов, вытесненных сюда из причерноморских степей. Первые известия здесь о половцах говорят как будто о мирном уживании кочевников между собой и об их совместных грабительских набегах[65]: в 1078 году половцы, которые под именем куманов впервые с этого года появляются в византийских источниках, были призваны из-за Дуная вместе с печенегами в пределы империи одним из претендентов на византийский престол, Никифором Василаки. Оба тюркских народа в качестве вспомогательного войска Никифора дошли до Адрианополя, подвергая все на своем пути огню и разорению.
Из придунайских степей половцы начинают совершать свои набеги и на Угрию; возможно, что именно они, а не печенеги (венгерские источники называют то одних, то других) в 1070 году ворвались через Мезёшегский перевал в Паннонию и опустошили Угрию до Бигара; в 1086 году уже сам угорский король Соломон, изгнанный с родины двоюродными братьями, поднимает половцев в поход на Угрию, чтобы с их помощью вернуть себе угорскую корону. Они явились к нему во главе с ханом Кутеской, но успеха королю не принесли. В 1087 году тот же Соломон, ничего не достигнув в Угрии, повел придунайских половцев и печенегов в большой поход на Византию, к самому Константинополю. В 1092 году половцев из Поднепровья и Поднестровья призывает галицкий князь Василько для похода на Польшу, в Повислие, куда после этого половцы будут проникать и самостоятельно.
Так половцы на западе дошли к границам тех оседлых государств — Руси, Угрии и Византии, — соседить с которыми им пришлось затем всю свою почти двухвековую историю. Интересно отметить, что первые проникновения половцев в эти государства в большинстве случаев совершались благодаря призывам, шедшим из самих же этих государств: слишком был велик соблазн воспользоваться появившейся у границ оседлых культур подвижной военной силой кочевников; вот почему пути для хищнических набегов в свои страны указали половцам сами же византийцы и угры; а путь в Польшу им показали русские.
Было бы неверным представлять себе это движение половцев второй половины XI века как некое переселение, поход с востока на запад. Это было именно расселение, так как и после окончания этого движения, до самого монгольского нашествия, половцы остались господствовать от Туркестана до Дуная — на всей огромной территории, пройденной ими в 50–70-х годах XI века, достигая на северо-востоке Камы, Тобола, Ишима и Иртыша, а на юге и юго-западе простираясь до побережий Аральского, Каспийского и Черного морей. Удар, который половцы получили в 1050/51 году и который вынудил их к выходу в Европу, не вытеснил их из Средней Азии, поскольку народ «змей» не остался в среднеазиатских степях. Мы будем видеть половцев на всем протяжении XII и первой половины XIII века также и в местах их древнейших азиатских кочевий.
60
На раннее проникновение половцев к северному побережью Каспия (к концу X — началу XI века) как будто указывает недолго существовавшее у персов (например, у Фирдоуси в «Шахнамэ») название Каспийского моря — Кимакским.
62
Сообщение армянской летописи о последовавших за 1050/51 годом совместных нападениях половцев, узов и печенегов на Византию верно лишь в самых широких хронологических рамках: первое нападение печенегов после событий 1050/51 года было в 1059 году, да и то по наущению угорского короля, а не вследствие толчка, полученного печенегами от узов и половцев; узы же обрушились на империю лишь в 1064 году. Половцы впервые подошли к дунайской границе Византии лишь к концу 70-х годов XI столетия. При византийском императоре Константине IX (царствовал с 1042 по 1055 год) были частые войны с печенегами, но со своими, поселенными им еще в 1048 году, и эти войны, будучи чисто местными, не имели никакого отношения к событиям в среднеазиатских степях.
63
В. Н. Златарски (Васил Николов Златарски; 1866–1935; болгарский историк и археолог, автор труда «История Болгарского государства в Средние века». —
64
«Повесть временных лет»: «Воеваша половци у Растовца и у Неятина». Оба города на реке Роси, правом притоке Днепра.
65
Кочевья орда обычно рассматривает разбитых ею других кочевников как своих рабов. Таков, очевидно, был взгляд у половцев на торков, из-за принятия которых Русью, может быть, и начались первые войны половцев с Русью. С печенегами же половцы никогда не соприкасались, будучи всегда разделены торками. Вероятно, этим и надо объяснять первоначальное мирное сосуществование половцев и печенегов на Дунае, пока интриги Византии и дележи добычи не восстановили эти две тюркские орды одну против другой.