Казалось бы, российские власти уделяли особое внимание революционному подполью в Польше и вполне вероятным его контактам с некими заграничными центрами. Об этом свидетельствует тот факт, что первые отделения по охранению общественной безопасности (охранные отделения) были учреждены лишь в наиболее значимых городах: в Санкт-Петербурге (как столице империи), в Москве и Варшаве. Однако в начале века основательно окрепло националистическое движение и резко возросла его террористическая активность, в связи с этим деятельности революционного подполья уделялось, на мой взгляд, недостаточно внимания. Вот пример, подтверждающий мое предположение. В своих мемуарах тогдашний командир Отдельного корпуса жандармов и товарищ министра внутренних дел, курировавший с 1913 г. политическую полицию, В.Ф. Джунковский так описал свое единственное на этом посту посещение Варшавы: «В Варшаве я пробыл один день, прямо с вокзала проехал в собор, затем сделал необходимые визиты и успел ознакомиться с работой в охранном отделении, губернском жандармском управлении (выделено мною. — А.З.), съездить по приглашению представителей города осмотреть водопроводные сооружения, осмотрел крепостную жандармскую команду и затем вызвал по тревоге жандармский дивизион на Мокотовском поле, произвел ему смотр в конном строю»[24]. Ну как Вам, читатель, такая повестка дня главы политического розыска?
Однако, чтобы быть объективным, отмечу все же некоторую озабоченность этого должностного лица ситуацией в Польше в начале 1914 г. Оказывается, что он получал информацию по вопросам польского революционного движения от начальников жандармских управлений Юго-Западного края, которые весь предыдущий год направляли лично ему алармистские донесения об активизации действий националистов, о Закопанском съезде в Галиции летом 1912 г., а также последующих съездах в Кракове, Лондоне, Париже и Цюрихе. «Озабоченный этим движением, — писал В.Ф. Джунковский, — я отдал распоряжение по Департаменту полиции о систематизации всех материалов по этому движению за 1913 г. и о докладе мне для принятия тех или иных мер… Я вполне согласился с заключением полковника Шределя (начальника Киевского жандармского управления. — А.З.), но мне хотелось получить еще и от начальника Варшавского управления необходимые документы и тогда уже во всеоружии обнаружить стремления польских организаций. Война, разразившаяся в июле, помешала этому, парализовав действия польских организаций»[25]. Что же получается? Департамент полиции вовсе запустил работу в Польше? Никаких активных действий по вскрытию реальной ситуации в националистическом подполье не предпринималось в преддверии войны? Получается, что так оно и было.
К сожалению, и ранее, и во время визита В.Ф. Джунковского Варшавское охранное отделение Департамента полиции, которое должно было прицельно работать по ППС в целом и по группе Пилсудского особенно, было не на пике профессионализма его сотрудников и их активности. Его агентурные возможности оказались достаточно скромными и не позволили выйти на практическую деятельность партийной разведки ППС. Может быть, именно по этой причине один из самых результативных начальников этого отделения жандармский подполковник П.П. Заварзин в своей автобиографической книге мало что написал о службе в Варшаве вообще и об участии в работе по борьбе с иностранным шпионажем в частности. О попытках выявления контактов польских революционеров с японской, а позднее и австрийской разведками мы не найдем в тексте ни одной строки. Фактически он лишь отметил такой факт, как сложность агентурного проникновения в партии, созданные на национальной, а не на классовой основе[26].
Результаты деятельности другого корифея тогдашнего политического розыска — полковника К.И. Глобачева, проработавшего более года в качестве начальника Варшавского охранного отделения, были отрицательно оценены комиссией ДП МВД России именно за явно недостаточно активную личную работу с агентурой, а также за отсутствие должного внимания к состоянию осведомительной сети у подчиненных[27]. И это происходило как раз в 1910–1911 гг., в то время, когда Пилсудский и его ближайшие сподвижники развивали свои контакты с австрийской разведкой. Да что говорить о Варшавском отделении, когда в Особом отделе Департамента полиции МВД Российской империи в номенклатуре его дел Польская социалистическая партия значилась лишь под номером 13 среди наблюдавшихся (разрабатывавшихся) политических организаций, уступив место в «рейтинге» опасных для царского режима нелегальных структур другим[28]. В заграничной агентуре Особого отдела ДП МВД России из 23 секретных сотрудников на 1913 г. не было ни одного, работавшего по Польской социалистической партии[29].