Столь откровенное разглядывание насмешило мужчину, и его улыбка стала шире, приоткрывая белоснежные зубы с чуть выступающими клыками.
Стряхивая наваждение, Эля вновь подняла глаза, стараясь не замечать бешено колотящегося сердца:
– Спасибо, вы спасли мне жизнь, – она отступила на шаг, с удивлением отмечая, что мужчина по-прежнему крепко сжимает ее локоть. Спохватившись, он отпустил девушку:
– Извините. Кажется, я испугался куда больше вас.
– Все равно, я очень благодарна. Но мне действительно пора.
– Что ж, не смею задерживать, – он слегка поклонился и, подарив на прощание долгий взгляд, растворился в толпе.
Держась поближе к лавкам, пестревшим яркими вывесками, Эллия поспешила уйти, но незнакомец никак не выходил у нее из головы, будоража взглядом золотисто-рыжих глаз и веселой улыбкой, а в ушах, мешая связно думать, продолжал звучать чуть насмешливый голос. Разозлившись на себя, Эля усилием воли прогнала непрошеные мысли и сосредоточилась на цели своей вылазки.
Базарная площадь гудела как растревоженный улей, встретив девушку неумолкающим ни на минуту гулом и пестрыми красками. В толпе сновали шустрые мальчишки-карманники, выглядывая зазевавшихся покупателей и оставленный без присмотра товар; смешливые служанки, весело щебеча, выбирали спелые помидоры на заваленных овощами и фруктами прилавках; степенные матроны, сопровождающие молоденьких барышень, снисходительно наблюдали, как те, привлеченные яркими тканями, щупают все подряд, мечтательно закатывая глазки. Со всех сторон доносились голоса азартно торгующихся покупателей и торговцев, но весь этот шум перекрывали визгливые выкрики нанятых зазывал.
Ловко избегая столкновений, Эллия пробиралась туда, откуда по рыночной площади разносились аппетитные запахи запеченного на гриле мяса с пряными специями, выпечки и жареных каштанов. Тут же торговали гипокрасом[1], медовым элем и ягодными соками.
Заплатив серебрушку за ломоть свежевыпеченного хлеба, пару сочных колбасок и кружку кисловатого вишневого сока, девушка присела на лавку, внимательно прислушиваясь к разговорам.
– …а барин-то, барин! Вот проныра! Своего не упустит! – похохатывая, обсуждали хозяина трое простоватого вида мужиков за кружками эля.
– …я же говорила, не стоит брать эти яблоки! – ворчала пожилая дама. – Сплошное гнилье! Кто нам вернет деньги?
Подхватывая губами стекающий по пальцам мясной сок, Эля отметала обычные сплетни, когда ее внимание привлекло имя барона Кориуса.
– Я тебе говорю, барон что-то недоброе задумал. Видел, как он на Янинку смотрит? Взгляд такой масляный, противный.
– Да-да, я тоже заметил: как приедет, так и норовит сиротку подловить, а та, бедняжка, и возразить боится, да при графе молчит, стыдится. Хозяин-то хоть и стар, да крут. Осадил бы мерзавца. Да как скажешь, в хозяйские дела нам лезть негоже.
– Прав ты, но ведь жалко, сгубит ее Кориус.
Осторожно, стараясь не привлекать внимания, она повернула голову и взглянула на говоривших. Сбоку от девушки, пристроившись за грубым столиком, сидели двое мужчин лет пятидесяти – пятидесяти пяти.
Запомнив на всякий случай внешность собеседников и отложив сказанное ими в памяти, чтобы обдумать позже, девушка продолжила прислушиваться к разговору, но графские слуги уже сменили тему на хозяйственные проблемы усадьбы. Решив, что здесь больше нечего делать, она допила сок и вернула кружку улыбчивому торговцу.
Побродив по площади и потолкавшись среди праздно шатающейся толпы, Эля для вида наполнила свою корзинку спелыми грушами и золотистыми персиками. Так и не услышав ничего интересного, она только направилась к выходу, как от хлебного ряда раздался визгливый крик:
– Держите его! Вора держите! Стой, гаденыш! – потрясая мясистым кулаком, в ее сторону, смешно переваливаясь, торопился толстый торговец, а впереди него, уворачиваясь от протянутых рук, мчался паренек лет двенадцати, обеими руками прижимая к животу украденный каравай. Чумазое лицо искажало неподдельное отчаянье, и Эллия, недолго думая, дождалась, когда мальчишка проскользнет мимо нее, и словно невзначай заступила дорогу толстяку. Он тут же налетел на девушку, не сумев сменить направление, и выбил из ее рук корзинку с фруктами. Персики с грушами взлетели в воздух, рассыпаясь под ногами отпрянувших зевак.
– Ой, что же это делается! – схватившись за голову, запричитала Эллия, краем глаза наблюдая, как паренек на мгновение обернулся и, воспользовавшись суматохой, скрылся в толпе. – Что же я хозяйке скажу?! – Притворно разрыдавшись, девушка бросилась поднимать испорченные фрукты, продолжая спектакль: – Она же меня на конюшне выпороть велит!
1
Гипокрас – алкогольный напиток из вина с медом или сахаром и пряностями (гвоздикой, корицей, имбирем).