— Я вот только не пойму, почему одни князья Великие, а другие нет?
Княжна грустно вздохнула:
— Только Великий Князь может брать клятву с других князей. Только его присутствие делает договор между княжествами нерушимым, путём нанесения на договор кровной печати…
Тут Ворона вскинула руку вверх, и мы остановились. Она зашипела “Тихо!”, показала жестом на кусты впереди и мы услышали приглушенный звук множества голосов и топот ног совсем недалеко от нас.
— Там — протока. За ней — Волок-Ламский Тракт. Там кто-то есть.
Ползком подобравшись к границе зарослей, Ворона осторожно раздвинула их. В полукилометре к северу, по сильно разрушенному шоссе, мимо сотен ржавых остовов автомобилей, шли колонны пехоты в звериных шкурах. Подул ветер, и над дорогой развернулся коричневый стяг с белой оскаленной медвежьей мордой по центру.
Глава 18. Тревожный телеграф
Несмотря на отсутствие каких-либо навыков к манипуляции Силой, жители Мосторга и граждане Коммуны славятся умением изготавливать артефакты и использовать хитроумные механизмы для приручения кси-энергии для собственных нужд. Одним из ярких примеров таких изобретений является светотелеграф, в котором вместо телепатии используется обычный яркий свет, получаемый, однако, из заряженного Зерна Силы.
(Энциклопедия Ядерной Эры. Издание 3-е, дополненное. Святоч, 38-й год Я.Э., типография Патриархии СПД).
Кержак лениво зевнул, потянулся… Поправил съехавшую на плечо “светку”[14]. Привычно сделал пару шагов в сторону, развернулся лицом на солнце и зажмурился. Приятный ветерок обдувал его бородатое, покрытое оспинами и шрамами, лицо. “Эх, ещё пару дней — и домой! Давно уже женского духа не нюхал!”, подумал старый наёмник, в который раз прикидывая, сколько звонких монет он получит за двухмесячную службу от своего капитана. А может быть, это будут пластиковые жетоны “МосМетро”? Без разницы: и золотые берки, и пластик, и жевелки, и даже коммунарские бумажки[15] — всё принимается в притонах Крысятника, всё покупается и продаётся! “Домой!… Хотя… Ну какой у наёмника дом, койка в казарме да сундук в коридоре”, — с грустью подумал Кержак, привычно осматривая набивший оскомину пейзаж, — “Я уж и лицо матери успел позабыл, за долгие-то годы скитаний”…
Он снова, как положено по Уставу Наёмной Службы, оглядел вверенное ему пространство, и отошёл к третьему углу сторожевой башенки. Отсюда открывался широкий вид на плотное облако Глубокой Мути, окутывающее бывший центр Москвы.
В небольшой роще, недалеко от стен Форта, успокаивающе гудел священный камень. Кержак округлил пальцем солнечное сплетение, пробормотал благодарность Спящим. После чего вернулся обратно к своим приятным мыслям.
“Так, сколько же у меня в Собанке-то скопилось? С этой получки ещё сотню закину, не стоит всё на блядей тратить”, — прикидывал наёмник, — “Кормёжка и казарма потянет на полсотни жевелок, надо бы кирасу подлатать, пусть ещё двадцать уйдёт. Значит, на баб и выпивку ещё почти две сотни останется. Живём!”, — повеселел он. Перехватил снова винтовку, сделал два шага вбок, взглянул на лес… И замер. Затем подскочил к колоколу и истошно заколотил в него. “Тревога!”
Внизу, из караулки у заложенного наглухо бывшего вестибюля станции метро, раздался заковыристый мат. Оттуда, застёгивая на ходу мундир, выскочил толстый капрал по имени Бидон:
— Ты чего, ёбнулся? — заорал он на Кержака, — Мы только первую пульку расписали!
— Слышь, не рамси. Давай поднимайся лучше!
Бидон, трёхэтажно матерясь, ввинтил своё бочкообразное тело в лестницу и через пару секунд выскочил на башенку.
— Что там?
Из леса, со стороны разрушенного Строгинского моста, выходили колонны пехоты, за ними — приличное количество латной конницы. Капрал хлопнул Кержака по плечу:
— Дуй за лейтенантом.
Кержак скатился с лестницы, поправил шлем и бросился к четырёхэтажному кирпичному зданию Форта. Навстречу ему уже выскакивала тревожная группа, надёжные ребята из его же десятка. Мотнув головой в ответ на вопросительные взгляды, наёмник протиснулся в двери, пролетел через коридор и вломился в штаб.
Лейтенант был уже полностью собран, засовывал штатный ТТ в кобуру:
— Что случилось, Кержак?
— Осмелюсь доложить, со стороны реки войско в нашем направлении!
— Чьи стяги?
— Пока не видать!
Командир накинул на шею бинокль, пристегнул планшет и выбежал в двери.
На небольшом плацу за дверьми уже построился весь десяток. Лейтенант оглядел строй, погрозил кулаком вечно неопрятному Быку, кивнул хмурому сержанту и скомандовал:
— Боевая тревога! Получить боекомплекты в тройном количестве! Занять места по штатному расписанию! Исполнять!
Убедившись, что его приказ выполняется, он бросился на башенку, оттеснил оттуда капрала и вскинул к глазам бинокль:
— Так… Сидящий на зелёной ветви дуба орёл… Штандарт Великого Князя. Ага, а вот и он, собственной персоной. С ним примерно полторы сотни вранов, панцирники, штандарт Южного полка… И до сотни тяжёлой конницы, личная дружина ВКО… Капрал! Общая тревога, связь с постом на Баррикадах, живо!
Прекрасное, спокойное утро было окончательно взорвано топотом десятков сапог, свистками капралов, стуком дверей, щелчками затворов. Кержак увидел, как на крыше Форта перетащили на угрожаемое направление единственное тяжелое оружие их взвода — крепостное ружьё типа “Кувалда”, заряжаемое артефактными стрелами.
— Ну, теперь и сам князь нам не страшен! — сплюнул на землю рядовой Бык.
— А ты чего здесь?
— Сержант сказал к митральезе снаряды подносить, вот я тут и остался.
Действительно, напротив основных ворот уже расчехлили монстрообразную 10-ти ствольную картечницу, за её щитом уже сидел сам Громила — взводный сержант. Пара наводчиков и заряжающий споро грузили в стволы заряды с наконечниками синеватого отлива.
Мимо них, согнувшись от тяжелого гелиографа, прохромал пожилой связист. Кержак помог ему подняться по крутой лестнице, сам вослед старику забрался на башенку.
Лейтенант нетерпеливо перестукивал пальцами по биноклю:
— Связь, живо!
Гелиограф был водружён в специальный крепёж, связист прильнул к окуляру, повращал коробкой и, не отрываясь, сообщил:
— Наведение на приёмное зеркало выполнено!
Лейтенант снял с шеи значок с малым Зёрном внутри, вставил его в аппарат и, мазнув пальцем по пластине, активировал амулет. Внутри коробки загудел яркий зеленоватый огонь, и связист начал отправлять короткие сообщения.
— Не отвечают, командир.
— Повторяй вызов, пока не ответят! Уроды…
Лейтенант вернулся к наблюдению, проговорил сквозь зубы:
— Если через десять минут не свернут на железку, значит — на нас. Больше идти здесь некуда.
Кержак снял с плеча винтовку, деловито отстегнул магазин, посмотрел на тускло блеснувшие медью гильзы, воткнул обратно, дослал патрон. “А боевая-то премия, считай, двойная!”, — пришла в голову почему-то радостная мысль.
— Есть связь!
— Сообщай. Наблюдаю до трёх сотен воинов, ВКО и Враны, князь лично. Идут от реки в восточном направлении. До контакта десять минут. Объявлена общая тревога, заряды подрыва готовы. Передать в Центр.
— Подтвердили получение, контрольное слово совпало.
— Отлично, ждём.
От колонны всадников отделился одинокий воин, вытащил белый платок, привязал его к копью и неспешно поскакал к воротам Форта.
— Не стрелять, парламентёр! — крикнул вниз лейтенант.
Через минуту статный, закованный в латы дружинник со шевроном Боярских Орлят на шлеме, притормозил у ворот. С усмешкой оглядев напряженные лица наёмников, выглядывающие из амбразур, крикнул:
14
“Светка” — “СВТК-5”, самозарядная винтовка Токарева Коммунальная, 5-го года Я.Э… 10-ти зарядная автоматическая винтовка, разработанная для вооружения Народной Армии Коммуны (НАК) после ядерного апокалипсиса. После окончания Коммунальной войны (25-й год Я.Э.) снята с вооружения как устаревшая, продается в оружейных магазинах Коммуны. Прекрасный бой, надёжность и низкая цена боеприпасов при большом боезапасе сделали её бестселлером среди наёмников.
15
И золотые берки, и пластик, и жевелки, и даже коммунарские бумажки — перечисляет основные деньги Ядерной Эры.