Пробираясь по переполненным коридорам, уворачиваясь от младших школьников на нижних этажах и следуя за хвастливыми старшеклассниками вверх по лестнице, он чувствовал: что-то не так. Только войдя в класс, он осознал серьезность проблемы: все мальчики были в брюках. Все, кроме него.
В восьмом классе они должны были сменить шорты на брюки, и он это знал. Но он полагал, что дату сообщат Ма на родительском собрании или объявят в школе по хриплой громкой связи. Все оказалось куда банальнее: новую форму ввели в первый учебный день после летних каникул. Как вышло, что он этого не знал? Как вышло, что знали все остальные? Сейчас это не имело значения, было слишком поздно.
Прекрасно, он, Ади Шанкар Шарма, великий умник, победитель викторин, способный без ошибок написать слово «эзотерический», пришел в школу без штанов.
Да у него их даже не было! Теперь, когда Ма ушла, ему нужно было заглянуть в свой тайник с купюрами в пятьдесят рупий, которые дарили родственники на свадьбах и других праздниках, и купить себе брюки. Но сегодня он уже облажался. Весь день все будут пялиться на него, шептаться, хихикать и обзывать его разными словами. Так и какая разница, что он наденет на следующий день? И вообще, какой смысл менять шорты на брюки? Чтобы закрыть ноги, на которых начали расти черные волосы? Но его ноги были точно такими же, как в прошлом году, когда он еще считался ребенком – гладкими, тонкими и прямыми, как палочки.
Во всем была виновата Ма. Школьной формой занималась она, и она должна была знать. Она должна была купить брюки, подогнать их под его рост и положить на стол накануне вечером. Она никогда не должна была уходить.
Не отвечая на ухмылки сидевших сзади, он огляделся по сторонам, ища безопасное место. Он нашел его на второй скамейке в первом ряду, рядом с переростком по прозвищу Микки. По-настоящему его звали Омпракаш Валмики, ростом он был со старшеклассника, темноволосый и мускулистый, с толстыми волосатыми руками и заметной щетиной на щеках. Ходили слухи, что он пришел из государственной школы в Бомбее, где два года подряд оставался на второй год, так что на самом деле и должен был быть старшеклассником. Все были уверены, что он попал в секцию «А» только благодаря тому, что подкупил школу. Его прозвали Микки в честь мышонка, надеясь, что это сделает его меньше ростом, но, похоже, не сработало.
Другое свободное место было прямо перед Микки, на первой скамейке, где в одиночестве сидела странная девчонка, которая разговаривала сама с собой. Садиться с девчонкой не стоило, если он не хотел, чтобы ему подмигивали и свистели вслед, царапали на партах их инициалы, обводили сердечками. Пришлось рискнуть и сесть к большому парню.
Он сунул сумку под стол и пробормотал:
– Привет.
Микки даже не кивнул, продолжая листать журнал «Чип». Ади почувствовал облегчение, радуясь, что не придется с ним разговаривать, но вместе с тем ощутил и странную пустоту.
– Тихо! – леденящий душу голос мадам Рой наполнил класс, мгновенно заглушив все разговоры. Она была директором средней школы, и в ее обязанности входили патрулирование коридоров и поиск предлогов для наказания детей. – Садитесь. Нитин? – позвала она мальчика, который медленно встал. – Ты говорил на хинди?
– Я? Нет, мэм. – Он посмотрел на нее растерянно и вместе с тем возмущенно, как истинный невиновный.
– Не лги! Сколько раз вам придется повторять одно и то же? Это англоязычная школа в Южном Дели. Нельзя говорить на хинди в классе, за исключением уроков хинди или санскрита. Всем ясно?
– Да, мэм, – пробормотали все.
– Не думайте, что я ничего не понимаю. Я все понимаю. Все эти ваши гаали[5]портят умы.
– Гаали – тоже слово на хинди, бехенчод[6], – пробормотал Микки, и Ади, как ни старался, не смог сдержать смех.
– Ади Шарма! – прогрохотала мадам Рой. – Встань, пожалуйста! – Он медленно поднялся, изо всех сил стараясь спрятать за партой голые коленки. – Расскажешь нам, что смешного? Мы все вместе посмеемся.
– Это… я…
– Что такое, кошка язык откусила? Давай говори.
– Да так… ничего, мэм… это не очень и смешно. – В самом деле, не было ничего смешного в том, что Микки назвал мадам Рой ублюдиной. Это было так шокирующе, так неуместно и в то же время так логично, что ему пришлось с силой прикусить язык, чтобы снова не рассмеяться.
– Ты можешь сказать мне. – Мадам Рой посмотрела на него сверху вниз, и ее выпуклые, подведенные сурьмой глаза злобно замерцали. – Или можешь рассказать об этом отцу Ребелло.
Ади много раз видел, как это происходило; он знал, что выхода нет. С мадам Рой лучше не шутить. Но он знал и то, что не станет выдавать нового соседа по парте. Многие учителя, судя по всему, особенно не любили Микки, и его уже дважды приводили в кабинет отца Ребелло, где, по слухам, у директора школы хранилась деревянная линейка шириной с растопыренную ладонь.