Война не особо замедлила это явление. В статье, опубликованной 26 июля 2023 года в The Guardian, сообщалось, что «более 1000 детей были рождены суррогатными матерями в Украине с начала российского вторжения, в том числе 600 в киевской клинике BioTexCom, одной из крупнейших в Европе». Несмотря на конфликт, западный спрос не ослабевает и не может быть полностью удовлетворен. The Guardian, которая считает, что этот экономический подъем доказывает жизнеспособность украинского общества, отмечает, что мужья или компаньоны многих суррогатных матерей находились на фронте. Газета цитировала некую Дану, которая, вынашивая ребенка для итальянской пары, уточнила, что делает это только ради «финансовой выгоды». Именно совместимость британской и украинской моральных установок в эпоху неолиберализма позволяет описывать как естественную эту экономическую сделку. Эти супруги, отправленные на фронт, возвращают нас к военному вопросу.
Чтобы разгадать тайну сопротивления Украины, необходимо отметить исчезновение после революции Майдана 2014 года (майданский государственный переворот, по мнению россиян) русскоязычной Украины как самостоятельной политической силы в украинской системе. Украина действительно являлась не просто государством-банкротом, это было многонациональное государство со сложным и проблемным этнолингвистическим составом. Однако с 2014 года ее русскоязычная часть внезапно сошла с политической арены, и именно однородная Украина доказала, что способна противостоять россиянам. Эта ситуация тем более удивительна, что русский язык, хотя и преследуемый националистическим правительством в Киеве, которое лишило его официального статуса в русскоязычных провинциях, в масштабах всей страны был языком культуры, наравне с немецким, французским или английским. Украинский язык скорее сопоставим с фламандским по критерию относительной насыщенности литературного и научного наследия, носителем которого он является.
Украина – не Россия
Существует чисто украинская культура в том глубоком смысле, который антропология придает этому выражению, включая жизнь семьи и организацию родства. Украина – это не Россия. Легче всего проверить данный факт можно, исходя из свидетельств, предшествовавших потрясениям XX века. Достоверность более поздних данных менее надежна, поскольку многие из них были искажены, чтобы оправдать принятые идеологические нормы.
Итак, вернемся к цитированной в предыдущей главе книге Леруа-Болье о русской «коммунистической» семье. Вот как он описывает семью в Малороссии, которая примерно соответствовала нынешней Центральной Украине, но не включала территории «Новой России» (в терминологии XIX века), прибрежные с Черным морем: «Контраст все еще заметен в семье и в общине, в очаге и в деревнях обоих племен. У малороссов индивидуум более независим, женщина более свободна, семья менее сплочена; дома расположены дальше друг от друга и часто окружены садами и цветами»[31].
Ближе к концу XIX века, во времена царей, украинская семья четко отличалась от русской своим индивидуализмом и высоким статусом женщин – двумя чертами, которые, согласно моей модели, связывающей семейные системы с политическими идеологиями, делают украинскую культуру более благоприятной средой для либеральной демократии и приспособленной для дебатов, нежели русская культура.
Поздние исследования подтверждают это. Статья из журнала American Anthropologist, также упомянутая в предыдущей главе, может быть менее надежной, поскольку она датируется периодом холодной войны. Но в то время американцы приняли идею культурного разнообразия и спокойно анализировали национальные различия. Из трех сообществ, исследованных в этой статье, два были в то время великорусскими, расположенными в России, а третье состояло из украинцев, которые были перемещены к востоку, недалеко от Воронежа, который в настоящее время находится в России. Как и следовало ожидать, в случае великорусских общин мы наблюдаем вариант неразделенной семьи, объединяющей отца и его сыновей. Средний размер домохозяйств в одном случае составлял 6,5 человека (в 1877 г.), а в другом – 6,2 человека (в 1864–1869 гг.). Напротив, в общине, населенной украинцами, средний размер домохозяйства падал до 4,7 человека (в 1879 г.). Разница значительна, и любой современный аналитик семейных структур не преминул бы подчеркнуть, что здесь мы имеем дело с двумя разными типами семей.