Известно, что именитые американские романисты почти не пишут рассказов. Думаю, финансовый вопрос тут ни при чем; успешным авторам можно не беспокоиться о деньгах. Скорее, когда романисту надо запихнуть целый мир в семьдесят тысяч слов, у него начинается что-то вроде творческой клаустрофобии. А может, со временем навык миниатюризации утрачивается сам собой. Да, разучиться ездить на велосипеде невозможно, и таких навыков немало, однако умение писать рассказы к ним не относится. Разучиться легко. В конце 1980-х и в 1990-е я все реже садился за малую прозу, а если и садился, то рассказы получались все длиннее и длиннее (парочка таких попала в этот сборник). Это еще ладно. Были и такие истории, которые я просто не успевал записать, поскольку заканчивал очередной роман или принимался за следующий. Идеи теснились у меня в голове, просились на бумагу. Некоторые я в конце концов записал, остальные так и пропали, разлетелись, как пыль по ветру.
Хуже всего, что были и другие – те, к которым я просто не знал, как подступиться. Меня это тревожило. Я понимал, что тогда, сидя за маленькой Тэббиной машинкой «Оливетти портабл» в стиральном цеху, я запросто их записал бы, но теперь, хотя я стал старше, матерее, отточил навыки и работаю на куда более дорогостоящем оборудовании – вроде «мака», за которым сейчас сижу, – эти истории от меня ускользают. Помню, как запорол одну, и у меня в голове возникла картинка: стареющий кузнец растерянно вертит в руках превосходный толедский клинок и думает: «А ведь когда-то и я так умел…»
И вот однажды, года три-четыре назад, мне пришло письмо от Катрины Кенисон – редактора антологии «Лучшие американские рассказы» (позднее ее сменила на этом посту Хайди Питлор, которой посвящена данная книга). Мисс Кенисон спрашивала, не желаю ли я выступить редактором готовящегося выпуска 2006 года. Я немедленно согласился, не взяв ни дня, ни даже пары часов на размышления. Мотивы у меня были самые разные, в том числе альтруистические, но я буду последним лгуном, если не признаюсь, что корыстные все же преобладали. Стоит начитаться добротной малой прозы, рассуждал я, – лучшей из того, что могут предложить современные литературные журналы, – как я, глядишь, воспряну и верну себе ускользающую легкость пера. Деньги меня не волновали. Это в юности на скромный гонорар от удачно пристроенного рассказа можно было купить новый глушитель для подержанного авто или подарок жене на день рождения, а теперь я не променял бы свое мастерство даже на пухлый бумажник, доверху набитый кредитками.
За тот год в роли приглашенного редактора я прочел несколько сотен рассказов, но распространяться о них не буду; если вам интересно, купите сборник и изучите предисловие (заодно порадуете себя двадцатью отменными рассказами, а это, поверьте, дорогого стоит). Самое главное, что ко мне вернулся юношеский кураж, и я опять начал писать по-старому. Да, на то и был расчет, однако я не смел надеяться, что это действительно произойдет. Первой появилась на свет «Уилла», которая и открывает данный сборник.
Хороши ли мои «новые» рассказы? Надеюсь. Помогут ли они скоротать вам время в самолете (если вы читаете бумажную версию) или за рулем (если слушаете аудиокнигу)? Очень надеюсь, ведь, когда такое происходит, это и есть настоящая магия.
Мне очень понравилось их писать, это факт. И надеюсь, вам понравится их читать. Надеюсь, они вас захватят. А я обязуюсь и дальше сочинять рассказы, пока еще помню, как это делается.
Ах да, чуть не забыл. Знаю, некоторым читателям интересно узнать, откуда берутся те или иные мои идеи. Если вы из таких читателей, в конце книги вас ждет «бонус-трек». Но если вы прочтете эти заметки раньше, чем сами рассказы, стыд вам и позор.
Что ж, не буду вас больше задерживать. Только позвольте поблагодарить за то, что пришли. Стал бы я писать, если бы вас не было? Да, определенно. Уж очень мне нравится смотреть, как из слов получается картинка, а потом картинка оживает и выдуманные люди совершают удивительные дела. Но с тобой гораздо лучше, Постоянный Читатель.
С тобой всегда лучше.
Уилла[3]
Ты дальше своего носа ничего не видишь, сказала она. Может, отчасти он и заслужил ее насмешки, но не такой уж он был и слепой. Например, сейчас, когда последние закатные всполохи угасли и небо над хребтом Уинд-Ривер затянула рыжеватая мгла, Дэвид окинул взглядом станцию и заметил, что Уиллы нигде нет. Он твердо сказал себе, что такого не может быть, но то был голос разума, а сердце уже давно ушло в пятки.