Кусок застрял у Селин в горле, так что ей пришлось постучать себя по груди. А я пребывал в замешательстве. Совершенно потерял ориентацию во времени. С недавних пор это часто со мной происходит. Давнишние события вдруг оживают в памяти, а куда я ходил два дня назад, никак не могу вспомнить. И сотни имен зачем-то засели в голове. Вот о чем сейчас говорит эта девочка? Во время концерта Джоан Баэз в Румелихисары я был младше, чем она сейчас. Учился в лицее. Еще даже в планах у меня не было отправиться вместе с Онуром, предвкушая приключение для настоящих мужчин, в ту безлюдную бухточку, куда в тот же день прибудет Нур со своими подругами из Босфорского университета.
Заметив мою растерянность, Селин торопливо прибавила:
– Только тетя хотела нас познакомить, как ты уже убежал по лестнице вниз. У тебя был билет в вип-зону, на самые классные места у сцены. Я тебе очень завидовала.
Тут, наконец, я вспомнил. Селин имела в виду концерт двухлетней давности. Она откусила еще кусок и продолжала говорить с набитым ртом, так что разбирать ее речь было непросто.
– Тетя Нур тоже купила нам билеты на хорошие места. А потом я перешла еще ближе к сцене. Встретила там знакомых по парку Гези[16]. Мы танцевали вместе. Суперский был концерт, правда? Я Баэз раньше никогда не слышала. Думала, это музыка для пожилых. На свой счет не принимай. Ты не пожилой. А потом она начала петь! У меня аж дыхание перехватило. Я была зачарована. Было немножко похоже на Гези: люди всех возрастов пели вместе, как дети. Люди теперь на нее обижены, потому что прошлым летом она отменила концерт, но меня это не колышет. Надеюсь, приедет снова.
Теперь я вспомнил, как второпях проскочил тогда мимо них. Я искал взглядом Уфука. Тут он или нет? То ли, усадив женщин на места, отошел купить что-нибудь поесть и попить, то ли просто дома остался? В присутствии мужа Нур я всякий раз чувствую себя не в своей тарелке. Наверное, потому, что так и не смог понять, о чем и насколько хорошо он осведомлен. Мне все время чудится, что за его внешностью бородатого добряка-интеллектуала с трубкой прячется какая-то фальшь, хотя я знаю, что человек он хороший и порядочный. Видимо, из-за этих переживаний я и не понял, что Нур хотела познакомить меня с Селин.
– Конечно, помню. Нур – большая поклонница Джоан Баэз. Ни за что не пропустит ее концерт.
– Вот-вот! Она все песни знала наизусть. Подпевала с начала до конца. Потом, когда мы шли с концерта, она научила меня нескольким песням. «Donna Donna», «We Shall Overcome». Дома я нашла их в «Ютьюбе». Аккорды простые. Сыграла, спела. Прекрасные песни! Суперский был вечер!
Это чувство эмоционального подъема мне знакомо. Я впервые попал на концерт Баэз, когда был еще младше, чем Селин сейчас. В темно-синей ночи звезды сияли так близко, что казалось, вот-вот упадут на сцену. От запаха котлет, жарившихся рядом с театром под открытым небом, текли слюнки. Пластмассовый стул был жестким и неудобным. Но когда Джоан сказала: «Теперь я хочу, чтобы мой голос услышали и вы, и те, кто остался за стенами», и начала петь без музыкального сопровождения – без гитары, без клавишных – семь тысяч человек затаили дыхание, а потом разразились аплодисментами. В тот момент мне казалось, что надежда, наполнившая мое сердце, когда я хлопал вместе с окружавшими меня тысячами людей, никогда меня не покинет. Вот видишь, говорил я сам себе. Ты не один. Эти люди – мое отечество. Теперь я знаю, где мое место. Именно тогда, в тот вечер, я решил, что буду журналистом.
– А знаешь, в свое время, чтобы добыть билет на концерт Джоан Баэз, нужно было провести ночь у Дворца культуры имени Ататюрка.
– В смысле? Почему?
Как объяснить человеку из поколения, которое все вопросы решает несколько раз ткнув пальцем в экран телефона, почему мы когда-то от руки заполняли анкеты для получения билетов на концерты Стамбульского фестиваля[17] и лично подавали их? Принятый в те годы порядок неожиданно показался мне до абсурда примитивным. Все это бумагомарание было похоже на детскую игру. Я вдруг почувствовал себя старым. И как всякому старику, мне захотелось начать делиться воспоминаниями, заново переживая былое, – но я побоялся, что Селин станет скучно, и промолчал.
Мой взгляд упал на столик за спиной Селин. Там, в уголке, из которого даже моря не было видно, сидели четыре старушки, играли в карты. В металлической пепельнице валялись окурки со следами помады. Собирая истории для своих публикаций, я общался с таким количеством стариков, что могу, сопоставив ряд признаков, по степени сухости кожи на шее и яркости света в глазах, по редкости волос и скрипу суставов, по хрипоте голоса и запаху тела определить, сколько человеку лет. Например, той крохотной старушке с выступающим подбородком, что сидела ближе к Селин, было никак не меньше восьмидесяти пяти. А та, что расположилась напротив нее и не могла отличить крести от пик, несмотря на очки с толстыми стеклами, была еще старше. Ей, может, уже и девяносто стукнуло.
16
Имеются в виду события 2013 года, когда в Стамбуле происходили массовые протесты против планов властей построить на месте парка Гези, примыкающего к площади Таксим, торговый центр.
17
Стамбульский международный музыкальный фестиваль – ежегодное культурное мероприятие, проводящееся с июня по июль. На нем широко представлены европейская классическая музыка, балет, опера, а также проходят традиционные музыкальные представления с участием известных артистов со всего мира.