— Папа спит, — это было командой успокоиться.
Наденька, старшая дочь, запиралась в своей комнате «зубрить латынь» или составлять конспекты к семинарам, к которым она готовилась со всем жаром первокурсницы. Вечно спорящие, шумливые братья-близнецы Миша и Петя садились за стол «решать алгебру». И даже всеобщий любимец, шестилетний белобрысый Вовка, возвратившись из детского сада, избирал наиболее тихие занятия.
Но когда у Сергея Петровича выдавалась свободная минута, в доме становилось весело и шумно. Со всего двора сбегались мальчишки, и майор с самым серьезным видом обучал их «правильной стойке», «двойным ударам», «крюкам» и прочей боксерской технике. Когда эта возня надоедала Екатерине Кирилловне, она без всякого стеснения выдворяла «боксеров» из квартиры.
— Подняли пылищу. Марш на улицу!
Летом шли гонять футбол, зимой собирались в столовой, где Сергей Петрович, к величайшей радости Вовки, демонстрировал диафильмы.
После этого Вовка уходил спать без всякого сопротивления, забирая с собой огромную куклу-пионера и упрашивая мать «только самую чуточку» рассказать про Чапаева или про подвиг разведчика.
Иван Иванович любил бывать у майора. Ему нравилась эта дружная, хлебосольная семья. Вот и сейчас, когда у капитана нашлось несколько свободных минут, он пришел проводить друга в Рымники.
Майор, увидев из окна Долотова, открыл ему дверь.
— Ты всегда ко времени. Меня одного тут голодом морят. Может быть, в твоем присутствии быстрее накормят.
— А ты мне помогал? — донесся из соседней комнаты голос Екатерины Кирилловны.
— Иван Иванович, заступись! Я руководил доставкой дров…
— …досматривая последний сон, — в тон ему докончила Екатерина Кирилловна.
Она вышла в кухню и крепко, по-мужски пожала капитану руку.
— Ну что же вы забрались в кухню? В комнату заходите.
— А где же ваше семейство? — спросил Долотов. — Что-то тихо у вас сегодня.
— Старшие в школе, а Вовка в детском саду. Еле удалось уговорить мамашу. То всё твердила, что ребенку нужен здоровый детский коллектив, и определила его в детсад. А теперь она дома, так ей, видите ли, скучно, и она решила сама заниматься им.
— Ну и моралист из тебя, — ласково усмехнулась Екатерина Кирилловна. — Попадись такой к нам в школу — детей уморит.
Требовательно зазвонил телефон, и майор снял трубку.
— Наливайко. Да? Хорошо, — он опустил трубку на рычаг и повернулся к жене. — Ну вот, билет уже заказан.
— Едешь? — тихо спросила Екатерина Кирилловна. — Чемодан твой готов… А сейчас — за стол.
— Ага, все-таки решила накормить, — торжествовал Сергей Петрович.
— Ты тут вовсе ни при чем. Это только ради Ивана Ивановича.
Пока Екатерина Кирилловна ходила на кухню, Наливайко смущенно попросил капитана:
— Ты без меня поможешь Кате? Может быть, машину надо будет вызвать. И меня известишь.
— Конечно, помогу. Кого ждете?
— Дочурку. Зою, — улыбнулся майор.
— Уже и имя придумали.
— Всем гуртом. Дочка одна, а мальчишек трое. Надо же равновесие в семье восстанавливать.
Капитан рассмеялся.
Майор приехал в Рымники, имея задание уточнить обстоятельства ранения Замбровского, еще раз опросить свидетелей, изъять вещи Дубовой и начать следствие. Кроме того, попутно он хотел установить, могут ли дело Замбровского и дело Дубовой иметь какую-нибудь связь.
Когда Сергей Петрович вышел из вокзала, город еще спал. Липкий снег рваными клочьями метался по улице. На крышах он оседал тяжелым покрывалом, на мостовой превращался в грязь. Чтобы согреться, Наливайко прибавил шагу, на ходу накидывая плащ-капюшон.
В управлении госбезопасности майор должен был дать заявку о вызове на собеседование милиционера, подстрелившего Замбровского, и взять разрешение на вскрытие опечатанной квартиры Дубовой.
Но тут его ждало разочарование. Ему сообщили, что до оперуполномоченного кто-то посторонний успел уже побывать на квартире Дубовой и забрать часть вещей, по всей вероятности, наиболее интересных для следствия.
Около десяти часов утра, выполнив все формальности, связанные с получением ордера на арест вещей, Сергей Петрович уже шагал по улице Стефаника.
Вот и дом номер двенадцать. Майор припомнил запись в своем блокноте: «Владислава Иосифовна Полонская, квартира шесть, вход со двора, вторая дверь направо».
Майор миновал браму[3], по коридору прошел в узенький цементированный дворик и без труда нашел нужную ему дверь.