Значительно хуже для царизма обстояло дело с народными массами России. Идея создания флота была воспринята ими по большей части равнодушно. Здесь, помимо классовых противоречий, сказалось и пренебрежение царизма к идеологическому обеспечению широкого процесса интенсивного военно-морского строительства, как одной из важнейших компонент формирования морской силы. Последнее было уже давно осознано ведущими империалистическим державами. Разворачивая в Германии на рубеже XIX–XX вв. программу создания Флота Открытого моря, А. Тирпиц прежде всего организовал в Имперском морском министерстве специальный информационный отдел, не жалевший расходов на пропаганду в пользу создания флота. В России же правящей верхушке, взращенной в обстановке вседозволенности, даже в голову не приходило убеждать широкие массы трудящихся, несших тяжелое налоговое бремя военных и, в частности, военно-морских расходов, и которым в готовящейся войне предстояло отдавать свои жизни, в необходимости укрепления морского могущества государства. Мало чем могла помочь царизму и политически инфантильная русская буржуазия. Немногочисленные общественные организации, например «Лига обновления флота» и «Российский морской союз», не имели и десятой доли того влияния, которое имели подобные союзы в Германии или Англии. Не стоит забывать и о неграмотности населения — показателе, по которому Россия «лидировала» в Европе. Путь молодежи из широких слоев общества на капитанский мостик преграждали многочисленные сословные преграды. Выслужившимся же из нижних чинов кондукторам и унтер-офицерам флот обеспечивал лишь получение полезной рабочей специальности и некоторую страховку от безработицы. На Западе большую помощь своей буржуазии в деле идеологической обработки трудящихся оказывали соглашательские партии — социал-демократы в Германии и лейбористы — в Англии. В России же влияние подобных партий было ничтожно — это показал опыт военно-промышленных комитетов во время империалистической войны. В подобных условиях принятие «Закона о флоте», ставившего финансирование военно-морской программы вне зависимости от настроений думских фракций, являлось необходимой гарантией для последовательного создания морской силы.
Такая постановка вопроса была характерна для начала эпохи империализма, когда еще не были разработаны более тонкие технологии влияния на общественное мнение. Ту же цель преследовал, например, А. Тирпиц, первым проведший подобный закон в Германии. Впрочем, для выделения необходимых кредитов в запасе у правительства имелось и специфическое отечественное средство: чрезвычайное право о «верховном управлении страной». И хотя после его применения в мае 1909 г. П.А. Столыпиным для закладки четырех балтийских линейных кораблей к столь авторитарному приему больше не прибегали, возможность внебюджетных расходов «по именному Его Императорского Величества повелению» учитывалось Морским министерством (например, летом 1914 г., когда предполагалось заложить вне сметы два линкора с 16" артиллерией).
Но и по энергично продвигаемому в Думу царем и правительством «Закону о флоте» на создание морской силы предполагалось израсходовать громадные средства: стоимость постройки трех эскадр для Балтики должна была составить 2192,5 млн. руб. (из них на долю линейных судов приходилось 1404 млн. руб., или 64 %). Общая же стоимость постройки к 1930 г. пяти эскадр, основываясь на расчетах МГШ для создания балтийских морских сил, должна была составить 3650 млн. руб.
Осуществление столь широкой военно-морской программы самым непосредственным образом зависело от ее финансирования. В связи с быстрым прогрессом военного кораблестроения затраты на строительство линкоров-дредноутов, при переходе от каждой предшествующей их формации к следующему поколению значительно более крупных кораблей, быстро возрастали, повышая стоимость наиболее новых и крупных единиц до неслыханных доселе пределов. Эти расходы многократно увеличивались в соответствии с требованиями крупносерийного строительства линейных судов, как главного условия быстрого создания однородных в тактическом отношении соединений. Эскадрам тяжелых кораблей требовалось обеспечение в виде многочисленных кораблей и судов всех других типов, новых обширных защищенных баз, судоремонтных мощностей, центров подготовки личного состава и многого другого, что, в свою очередь, требовало очередных огромных расходов. Не будет преувеличением отметить, что как в отношении уровня затрат, так и науко- и техноемкости, многоплановости и напряженности проблема создания морской силы в 10-е гг. с системой оружия «линейный корабль» во главе оставалась наиболее сложной общенациональной задачей для каждого из государств, ставивших себе подобную цель. В данном контексте вполне уместно проведение исторической параллели между подобными морскими программами начала века и ракетно-космическими оборонными программами СССР и США 60-70-х гг.
XX столетия, сопоставимыми по их относительному уровню. Обзаведение дорогостоящими системами «предельных вооружений» в начале века, как и в наши дни, могла позволить себе только передовая в экономическом отношении, промышленно развитая и богатая страна.
В 1909–1910 гг. полоса депрессии, длившаяся с конца XIX в., сменилась экономическим подъемом. Российский капитализм сделал значительный шаг вперед в области концентрации производства. К 1914 г. крупнейшие предприятия с числом рабочих свыше 1000, составляя немногим более трех процентов числа фабрик и заводов, сосредотачивали свыше 40 % фабрично-заводского пролетариата. По концентрации производства русская промышленность занимала одно из первых мест в мире, опережая США и Германию. Именно на наиболее крупных предприятиях быстрее внедрялась передовая техника. В стране шел процесс создания синдикатов, контролировавших основные отрасли промышленности («Продамет», «Продуголь» и др.). Россия занимала четвертое место по производству угля, стали. Вместе с тем, хотя производство продукции металлургии и машиностроения динамично росло, структура экспорта России продолжала оставаться преимущественно сырьевой. Главнейшими экспортными грузами в российских портах являлись: хлеб (49,1 %), лесные материалы (28,3 %), руда (8,5 %), нефть и нефтепродукты (4,9 %)[227]. Ведущие отрасли промышленности России зависели от иностранного капитала, а некоторые из них (электротехническая, химическая) контролировались им полностью.
Нестабильным продолжало оставаться сельское хозяйство России. Несмотря на некоторое улучшение положения крестьянства, вызванное, правда, не столыпинскими реформами, а отменой I Государственной думой выкупных платежей, более 40 лет душивших крестьянские хозяйства, аграрный вопрос оставался нерешенным. Ясно выраженное крестьянским депутатами требование принудительного отчуждения частновладельческих земель было проигнорировано правительством. Хитроумная же политика П.А. Столыпина, направленная на защиту помещичьего землевладения, вела лишь к накоплению в деревне и городе горючего материала и ковала кадры для будущих комбедов и продотрядов.
Финансовое положение России, хотя и достаточно стабильное, также нельзя было считать безоблачным. Золотая валюта, введенная в обращение С.Ю. Витте в январе 1897 г., была спасена в 1906 г. только крупным займом в 2,25 млрд. франков (704,5 млн. руб.), предоставленным Ротшильдом и Нейцлиным. За этим займом последовали другие. В итоге для оплаты растущего внешнего долга и процентов по нему Россия израсходовала за десять лет (1904–1913) свыше 1,3 млрд. руб., а получила взаймы немногим больше миллиарда. Иностранные займы давали повод державам-кредиторам вмешиваться во внутренние дела России, даже те, которые касались вопросов обороны. Достаточно вспомнить шумиху, устроенную французской прессой по итогам конкурса на проект балтийского линкора, что привело к отказу Морского министерства от прямого сотрудничества с германской фирмой «Блом унд Фосс». Определенные сложности вызывал и вопрос изыскания дополнительных источников финансирования крупных морских программ, поскольку сложившаяся структура расходной части бюджета не предполагала ее резких изменений. В целом, несмотря на периодические колебания в экономической конъюнктуре, широкие замыслы государственно-промышленных кругов России относительно создания мощных, предусмотренных «Законом о флоте», морских сил подкреплялись финансово-экономическим потенциалом страны. Однако выдвигаемые Морским министерством планы строительства флота характеризовались их предельным уровнем для тогдашних возможностей империи и, фактически, представляли собой весьма напряженную общенациональную программу с ограниченным запасом прочности.
227
Под флагом России. История зарождения и развития морского торгового флота / Под ред. В.П. Пузырева. — М.: Согласие, 1995. с.255.