Олд-Кент-роуд
Мы едем мимо Олбани-роуд, мимо Трафальгар авеню и поворота на Ротерхайт. «Зеленый Человек», «Томас Бекет», «Лорд Нельсон». [1] Небо почти такое же синее, как наш автомобиль.
– Мягко идет, правда? – говорит Винс. И снимает руки с руля, чтобы мы могли оценить, как машина держит направление без его помощи. Кажется, ее малость уводит влево.
Он уже объяснил нам, что хотел устроить Джеку почетные проводы, обслужить его по первому разряду. Все равно этот «мерс» стоит у него в салоне почти целый месяц – клиент никак не может решиться на покупку, – и немножко лишку на счетчике не повредит, а простаивать машине вредно. И потом, Джек заслуживает самого лучшего.
Но и для нас это неплохо, для Вика, Ленни и для меня, – мы сидим и дышим полной грудью. Когда сидишь на кремовой коже и смотришь на мир сквозь голубоватые тонированные стекла, даже Олд-Кент-роуд и та радует глаз.
Машину чуть-чуть уводит влево. Ленни говорит:
– Слышь, Бугор, гляди не стукнись. Помнешь – придется цену скинуть.
Винс отвечает, что он еще в жизни ни одной машины не помял, а сегодня и вовсе едет сверхосторожно, не торопясь – особый ведь случай.
– А баранку-то отпустил, – говорит Ленни.
Потом Винс спрашивает Вика, что они делают, если приходится выводить катафалк на автостраду.
– Жмем на газ, – отвечает Вик.
Винс явился без черного галстука. Черные только у нас с Виком. А на нем яркий, красный с белым, и темно-синий костюм. Так он ходит у себя в салоне, оттуда и приехал, но галстук мог бы надеть другой. Пиджак он снял и аккуратно положил на заднее сиденье, между Ленни и мной. Матерьяльчик что надо. Похоже, у Винса все тип-топ, не так уж плохо он устроился в жизни. Он говорит, теперь, когда в Сити закрутили гайки, народ старается в обеденный перерыв проворачивать дела за наличные.
– Зря ты ему сказал, Вик, – говорит Ленни.
– Катафалк другое дело, – говорит Вик. – Катафалку все уступают.
– По-твоему, Винси на такой тачке да не уступят? – говорит Ленни.
Вик сидит впереди, рядом с Винсом, и держит коробку у себя на коленях. По-моему, так и должно быть, с учетом его профессии, но вряд ли годится, чтобы он держал ее всю дорогу. Может быть, нам стоит делать это по очереди.
Винс бросает косой взгляд на Вика. Говорит улыбаясь:
– И в выходной работаем, а, Вик?
На Винсе белая рубашка с серебряными запонками, от него несет лосьоном. Волосы гладко зачесаны назад. Костюм новый, с иголочки.
Мы проезжаем мимо газового завода, мимо Илдертон-роуд, под железнодорожным мостом. «Принц Виндзорский». [2] Солнце выглядывает из-за высоких домов, светит нам в лицо, и Винс достает из-под приборной панели шикарные черные очки. Ленни принимается напевать, тихонько, сквозь зубы: «Дом у заводи голубо-о-о-ой...» И мы все чувствуем, благодаря солнцу и выпитому пиву и путешествию впереди: как будто это Джек позаботился о нас, сделал так, чтобы мы настроились на особый лад, чтобы у нас было приподнятое настроение. Как будто мы выехали на увеселительную прогулку, на пикник, и мир кажется таким чудесным, точно он создан для нас одних.
Эми
Ну и пускай едут, правда, Джун? Пусть сделают все сами, своей компанией. Только без меня. И без тебя. Одним мальчишником. Прогулка пойдет им на пользу.
Джек это оценил бы. А то все работа, и никакого отдыха. Если не считать подпирания стойки в «Карете».
Как раз об этом я и говорила ему тогда, давным-давно. Нам надо отдохнуть, расслабиться, надо устроить себе отпуск. Его мужественная малютка Эми. Если ты упала с лошади, надо сразу забираться обратно. Мы должны избавить себя от самих себя. Должны стать другими людьми.
А ведь дело могло бы никогда не дойти до выбора между тобой и им.
Мой мужественный бедняга Джек.
Снова туда, на качели-карусели. К пляжным развлечениям. Там столько всего, о чем ты, Джун, и понятия не имеешь. Катанье на осликах, куличики из песка, Панч и Джуди. Волны набегают на берег, толпы отдыхающих, и дети вопят, носятся кругом, куда ни глянь – везде дети, а он смотрит на это, словно все это какой-то обман. Сейчас птичка вылетит, поцелуй меня скорей, конец пирса.
Но это был не Пирс, он даже тут перепутал. Это была Дамба. Ему бы следовало запомнить: Пирс и Дамба – две разные вещи, несмотря на то что Дамба была больше похожа на пирс, а Пирс был просто стеной гавани. А теперь Дамбы и вовсе нет – смыло штормом, сколько лет назад, ну и Бог с ней, если б меня спросили, туда и дорога. Так что, может, это и не было его ошибкой, может, он специально так выбрал. Раз уж надо, чтобы его пустили по ветру, раз об этом речь, раз уж его надо выбросить на ветер с конца чего-то, только меня уволь, Джек, я никого не стану бросать на ветер, тогда этим чем-то будет Пирс. Хотя на самом деле это должна была быть Дамба.
Нью-кросс
– Привет от Памелы, – говорит Вик. – Она мысленно с нами.
– И Джоан тоже, – говорит Ленни.
– И Мэнди, – добавляет Винс.
Когда речь заходит о женах, мне, пожалуй что, лучше помалкивать.
– Спасибо Пам, что пришла на похороны, – говорит Винс. – Нечасто нам выпадает удовольствие с ней повидаться.
– Повод был не лучший, – говорит Вик.
– Но все прошло как надо, – говорит Ленни.
Мы подъезжаем к светофору у станции Нью-кросс-гейт, и все машины, включая нашу, еле ползут.
А Кэрол, наверно, и не слыхала ничего. Я бы здорово удивился, заявись она вдруг на похороны.
– Они все тоже думали присоединиться, – говорит Ленни. – Джоан совсем было собралась. Но раз Эми решила не ехать, так чего уж...
– Не знаю, как мы всемером влезли бы, даже в такое чудо-юдо, – говорю я.
– А вчетвером со всеми удобствами, – говорит Винс. – И потом, может, оно и дело-то мужское.
– Впятером, – поправляю я.
– Впятером, – говорит Винс. Потом добавляет. – Это не чудо-юдо, Рэйси, а «мерседес».
Ленни глядит на меня, потом на машины вокруг.
– Все равно, еще не придумали такую тачку, чтоб пробки ей не мешали, а, Бугор?
Хлебом не корми, дай съязвить.
– Пам собиралась нарезать нам бутербродов и термос дать, – говорит Вик. – Но я ей сказал, что мы не дети малые и как-нибудь о себе позаботимся. – Он держит коробку так, будто она с завтраком.
– Она у тебя молодец, Вик, – говорит Винс. – Рад был ее повидать.
– А Джоан уж совсем было собралась, – говорит Ленни.
Мы проползаем ярдов пять, потом встаем снова. Люди идут мимо нас по мостовой и заходят в метро, точно сегодня самый обыкновенный день. Нам бы на крышу мигалку с надписью «ПРАХ».
– В заторе все тачки равны, верно? – говорит Ленни.
Винс барабанит пальцами по рулю.
– Все равно, Пам сказала, у него хороший почетный караул, – говорит Вик.
Мы все приосаниваемся, точно мы – это не мы, а члены королевской семьи и народ на мостовой должен был бы останавливаться и приветственно махать нам руками.
Винс
Это модель 380-супер, вот что это такое. Восемь цилиндров, автоматическая система управления. Ему шесть лет, на сто тридцать он делает запросто. Хотя, конечно, не по Нью-кросс-роуд.
Ручная покраска, внутри сплошь натуральная кожа.
Так что пускай лучше Хуссейн берет его поживее, да за наличные. Иначе я сгорю.
Я никому не сказал, ни Эми, ни Мэнди, насчет той последней просьбы Джека и насчет моего маленького подарка. А я ведь всегда говорил: не приходи ко мне, Джек, не думай, что я тебе отстегну.
Сдается мне, всякий человек может получить то, что хочет, только когда он при смерти. Правда, он не заказывал такого «мерса» – супермодели с удлиненной колесной базой, с приборной доской из ореха. Но надеюсь, он оценил это, черт побери, очень надеюсь.
А эта скотина Хуссейн пусть лучше пошевелится.
У моего «мерса» покрышки с белыми боками. А левое переднее надо бы подкачать. Я сказал: «Давай угощу тебя еще разок, Джек, и домой. Я ведь теперь человек семейный, верно?» Но он смотрит на меня и вдруг поднимает руку вверх – помолчите, мол, все, – точно эти мои последние слова были последней каплей, и я вижу, как Рэй с Ленни утыкаются носами в свои стаканы.