Знаменитые Цоколи[7] возводились машинами в стороне от зоны посадки, а для постройки фундамента мегаполиса кибернетические механизмы использовали ресурсы, добытые уже в колонии.
Иван снова вернулся взглядом к андроиду. Перебитые конечности сервомеханизма пострадали от выстрелов из огнестрельного оружия.
Слишком мало информации, чтобы делать выводы. Таманцев уже понял, что спустя некоторое время после посадки произошли какие-то трагические события, но что явилось их причиной, еще предстояло узнать. В любом случае, надежда вновь затеплилась в его душе. Он видел огни города, красноречиво свидетельствовавшие, что колония состоялась. Удаленность существующего в современности поселения от места исторической посадки колониального транспорта – дело обычное.
Он услышал шорох, огляделся и вновь почувствовал прикосновение дрожи.
Иван не мог объяснить реакцию своего подсознания на отдельные проявления действительности. Он никогда не считал себя трусом, хотя и безрассудную храбрость к разряду добродетелей не относил. Таманцев не мог понять – чем его сегодняшнее положение отличается от десятков схожих ситуаций, в которые приходилось попадать в бытность офицером космического десанта?
Потерял форму, капитан, – мысленно укорил себя он, направляясь к древним пластиковым контейнерам, штабелированным неподалеку от разобранной сферы колониального транспорта.
Ветра не было, но по кронам деревьев, окружавших огромную поляну плотной, молчаливой стеной, то и дело пробегали короткие, хорошо различимые порывы, будто десятки незримых для глаза существ перемещались в гуще тонких, свисающих до самой земли ветвей.
Приступы дурноты и бессилия больше не повторялись, слабость постепенно отпустила мышцы, но тревога не покидала его: сердце как будто сжималось от неведомой тоски, что-то царапало душу, странные, болезненные, настораживающие эманации настигали его, словно волны, как будто он двигался в полосе сильного ментального воздействия…
Будь на планете колония инсектов, он бы понял подобное состояние: разумные насекомые владели врожденным даром телепатии, но Таманцев в свое время прошел специальную подготовку и с легкостью узнал бы характерное воздействие ментального поля муравейника…
Здесь что-то не так. Инсекты ни при чем. – Иван добрался до ящиков и убедился, что те ничуть не пострадали от времени, разве что в местах, где мох плотно прилегал к не подверженному тлену материалу контейнеров, пластик прибрел белесую окраску…
Маркировки читались с трудом. Некоторое время он пытливо разбирал буквы, не желая тратить время и силы на вскрытие кофров с бесполезным для него имуществом.
Наконец во втором ряду (считая сверху) ему удалось найти четкую поясняющую надпись: «Средства индивидуального жизнеобеспечения и защиты».
Четверть часа понадобилось Ивану, чтобы вытащить герметичный кофр из штабеля, затем пришлось изрядно повозиться, вскрывая замки и поднимая крышку, «прикипевшую» на резиновых уплотнителях, но в конце концов усилия Таманцева были вознаграждены: открыв контейнер, он обнаружил внутри два комплекта полной гермоэкипировки, оружие, автоматические аптечки, неприкосновенный запас пищевых концентратов и химических реагентов, очищающих воду.
Теперь точно дойду до города. Он заметно приободрился. Среди найденного полевого оборудования оказалось несколько комплексных анализаторов, одна беда – элементы питания во всех приборах разряжены. На такой случай предусматривались химические батареи, в которых после снятия предохранителя смешивались вещества, и устройства зарядки от солнечной энергии.
Небо было безоблачным, Иван развернул две установки солнечных батарей, вставив в специальные гнезда разряженные накопители, а сам занялся подбором экипировки.
Изредка со стороны леса раздавался тревожащий шелест, но Иван, не теряя бдительности, мысленно запретил себе сосредотачиваться на звуках, придавая им чрезмерное значение: он опасался спровоцировать новый приступ необъяснимой тревоги и ярости, потому ограничился тем, что держал «Гюрзу» под рукой.
Гермокостюмы, извлеченные из кофра, он отложил в сторону. Пользоваться гермоэкипировкой после того, как дышал воздухом планеты и пил здешнюю воду, показалось ему перестраховкой. Только будут стеснять движения, – подумал он.
Иван остановил свой выбор на легком металлокевларовом бронежилете, шлеме со встроенным сканирующим комплексом, затем извлек на свет «АРГ-8» – штурмовую винтовку времен Великого Исхода, использующую патрон с химическим зарядом. Мощное, достаточно неприхотливое в обращении оружие, требующее определенного навыка стрельбы. Таманцев хорошо знал устройство стрелковых вооружений такого типа: ощутимая отдача, повышенная шумность, дополнительный вес боеприпасов – конечно, минусы, но в его положении выбирать не приходилось, до города, по самым оптимистичным прогнозам, еще сотни две километров, а местные формы жизни (к которым он мысленно причислил загадочных существ, маскирующихся под порывы ветра) грозили стать настоящей проблемой.
Пока он разбирал содержимое контейнера, батареи немного подзарядились, и Таманцев, вернувшись к обозначенному участку мха, поместил образец, запятнанный кровью, в комплексный анализатор.
Оставив прибор работать, он извлек из контейнера два тяжелых автоматических пистолета, в схеме которых не использовались элементы питания, зарядил их и направился к основному модулю колониального транспорта – тому самому дискообразному космическому аппарату, что застыл в километре от разобранной транспортной сферы.
Здесь его постигло разочарование. От модуля, в котором располагался гиперпривод, главный бортовой компьютер, системы навигации и связи, осталась только пустая, гулкая оболочка. Все оборудование было тщательно демонтировано и вывезено.
Вернувшись, он посмотрел на показания анализатора и оторопел.
Кровь загадочного существа по своему биохимическому составу оказалась близка… к человеческой!
Таманцев не знал, что ему думать, как отнестись к внезапно сделанному открытию, граничащему с непонятным, почти мистическим явлением.
Существо, в которое он инстинктивно выстрелил, казалось Ивану сотканным из локальных завихрений воздуха, – еще когда на красноватый мох брызнула кровь, он с трудом поверил собственным глазам, теперь же ему ничего не оставалось, кроме как признать: эфемерные создания на самом деле материальны, они состоят из плоти и крови, более того – призрачные существа имеют прямое (или все же косвенное?) отношение к людям!..
Могла ли биосфера планеты столь радикально изменить кожные покровы человека, чтобы потомки колонистов в энном поколении приобрели способность к абсолютной мимикрии?[8]
Теоретически, конечно, подобное нельзя исключить, – во время службы в космическом десанте Иван много раз убеждался в том, как сильно видоизменяли людей условия выживания на той или иной планете, но все же рассудок Таманцева не был готов к подобному обороту событий.
Возможно, более тщательное исследование места посадки колониального транспорта сможет дать ответ на возникшие вопросы?
Его терзали сомнения. Он попал в данный мир случайно, не как ученый или исследователь. До последнего момента цель, которую он преследовал, была ясна: выжить, добраться до замеченного при снижении города, а там…
Он оглянулся, вновь услышав шелест.
Ветви ближайшего дерева гнулись, трещали, словно их трепало ураганом.
Иван не испугался, но здравый смысл предостерегал его от излишней предприимчивости. Попав в город, он наверняка получит ответ на многие вопросы, – решать же загадки местной эволюции, находясь в далеко не завидном положении, было бы самым настоящим безрассудством.
7
Цокольный этаж мегаполиса. Сразу после посадки колониального транспорта на планету начинает свою работу планетопреобразующая и строительная техника. На месте посадки (стерилизованной от исконных форм жизни колонизируемой планеты) начинается строительство Цоколя – многокилометрового основания будущего города. Внутри Цоколя располагаются системы жизнеобеспечения, реактор, очистные сооружения, цеха по производству необходимых для дальнейшего строительства машин и материалов.
Пробуждение людей начинается после завершения работ по возведению Цоколя.
Известен целый ряд планет, где при успешно возведенном Цоколе пробуждение колонистов так и не состоялось. Есть примеры частичного выполнения запланированных работ с тем же трагичным исходом.