Эти различия, конечно, могли привести к расколу эллинов на два военно-политических блока, к росту противоречий между ними и к неизбежной войне. Однако в неменьшей степени играли роль и имперские амбиции обеих сторон. Поэтому едва ли правомерно утверждение, что «Этолия осталась, после установления власти Македонии в большей части Эллады, единственной демократической страной, и, следовательно, борьба против Македонии и олигархического Ахейского союза была в какой-то степени борьбой за демократию»[411]. В противоположность этому высказыванию В. Тарн полагает, что Ахейская лига тоже имела достаточно демократическую конституцию, при этом она была менее демократична, если сравнивать с Этолией 275 г., и более демократичной, чем Этолия в 220 г.[412]
Стоит обратить внимание на то обстоятельство, что обоими союзами управляли самые состоятельные граждане. Как утверждал Дж. Ларсен[413], значение «демократии» изменилось, и в эллинистическое время те государства, которые некогда считались олигархическими, можно назвать демократическими. По мнению С. К. Сизова, нет никаких оснований противопоставлять «демократический» Этолийский союз «аристократическому» Ахейскому, а если говорить о практической политике, то «высшие должности в Этолийской федерации из года в год занимали представители немногих клановых группировок, почти ту же ситуацию можно увидеть у ахейцев»[414]. И в том, и в другом союзе существовала одинаковая эллинистическая «демократия»: республиканский строй, используемый в интересах зажиточной элиты.
Борьба между имущими и неимущими слоями населения в конце III в. была значительным фактором, который принимался во внимание эллинистическими правителями. Некоторые исследователи считают, что Филипп V в определенные моменты своего правления изменял традиционной политике своих предшественников, которые опирались на аристократические круги Греции, и обращался к поддержке народных масс[415]. При этом три инцидента напрямую связаны с Союзнической войной — путч Хилона в Спарте в 219 г., заговор Апеллеса и проблемы в Ахейской федерации в 218 г., революция в Мессенни. Однако, как убедительно показала Д. Мендельс[416], подобная точка зрения на социальную политику Филиппа не вполне справедлива. Конечно, царю были свойственны демократические жесты. Тит Ливий, например, рассказывает (27, 31, 4), что на Немейских играх он, угождая народу, снял царский убор с головы, скинул пурпурный плащ и вообще всю царскую одежду и обликом сравнялся со всеми, ибо — «для свободных граждан нет ничего приятнее» (Liv., 27, 31, 4). Но такое поведение не определяет политику царя в целом. Он в данном случае сыграл нужную ему роль, создал тот образ правителя, который от него ожидали[417]. На деле же Филипп оставался верен курсу своих предшественников и опирался на зажиточные круги греческих государств.
Учитывая все вышеизложенное, следует отметить, что наличие или отсутствие социальных проблем в греческих полисах нельзя рассматривать по принципу, к какой федерации — Этолийской или Ахейской — относился тот или иной город. Действительность была намного сложнее. В каждом государстве социальные проблемы переплетались с политическими и международными, а решение этих вопросов перестало быть внутренним делом государства — в возникавшие конфликты слишком часто вмешивались третьи силы.
Наиболее ярко, с нашей точки зрения, вся совокупность социальных и политических противоречий проявились в двух пелопоннесских государствах — Мессении и Спарте. Примечательно, что в Союзнической войне они стояли по разные стороны линии фронта, что свидетельствует о существовании глубоких социальных проблем, свойственных не отдельным полисам той или иной федерации, а всем государствам Греции.
1. Спарта в период Союзнической войны
После разгрома Клеомена в битве при Селассии в 222 г. и его бегства в Египет, македонские войска без сопротивления вступили в Спарту. Было восстановлено старое государственное устройство (Plut. Cleom., 30; Polyb., II, 70, 1) — правительство эфоров без царей. Эта система была полной противоположностью той, что создавал Клеомен. Отменил ли Антигон Досон недавнюю реформу распределения земли, вопрос спорный. Возможно, изгнанные прежде спартанские граждане вернулись и завладели своей собственностью вновь, но содействовал ли этому захвату македонский царь остается неизвестным. Вероятно, гибель новых спартанских арендаторов при Селассии избавила его от необходимости разбирать земельные споры[418]. Сомнения у современных исследователей остаются и по поводу отмены Антигоном социальных реформ Клеомена. Конечно, едва ли все преобразования спартанского царя остались в силе, но в равной степени невозможно с уверенностью говорить и о полной их ликвидации.
413
415
416
Mendels D. Polybius, Philipp V and the Socio-economical Questions in Greece // Ancient Society. Louvain, 1977. Ne 8. P. 156 ff.
417
Многочисленные анекдоты об эллинистических правителях наглядно демонстрируют, что все они создавали желаемый публичный имидж посредством выбор» своего сопровождения, меняя свои одеяния и т. п. Известно, что Антиох IV нередко снимал царское облачение и обходил рынок, пожимая руки граждан (Polyb., XXVI, 1, 5), Птолемей XII был флейтистом и участником мимических представлений (Slrab., XVII, 1, 11). Поведение Филиппа V в сравнении с такими царями выглядит довольно скромным. Подробнее см.:
418