Не углубляясь в дискуссию по данному вопросу, необходимо отметить, что утверждение о включении Спарты в Эллинскую лигу, вероятно, ближе к истине, поскольку самыми убедительными свидетельствами участия Спарты в союзе являются два приведенных выше указания Полибия о невмешательстве во внутренние дела союзников и о ратификации решения о войне. Во-первых, в деле об убийстве промакедонски настроенных лиц в Спарте Филипп следовал договору лиги: во внутренние дела союзников он вмешиваться не стал, поскольку совершенные кровавые деяния все же не представляли угрозы для союза в целом, и ограничился выражением неудовольствия (Polyb., IV, 22–24). Во-вторых, тот факт, что в Спарте должна была проводиться ратификация положения о войне, выглядел бы довольно странно, если бы спартанцы не участвовали в вынесении самого решения.
Вероятно, Спарту можно считать государством, находившимся на «особом положении» в Эллинском союзе. Включая ее в лигу, союзники поставили Спарту под общий контроль. Спартанцам было запрещено (как и другим членам союза) вести самостоятельную внешнюю политику, совершать враждебные действия по отношению к членам лиги под угрозой наказания. Возвращение изгнанных Клеоменом граждан, видимо, должно было повлечь улаживание вопросов собственности, что на время отвлекло бы спартанцев от участия в политических интригах. Кроме того, в Пелопоннесе был оставлен царский представитель Таврион (Polyb., IV, 6, 4; 87, 8), которому, вероятно, подчинялся уполномоченный по делам Спарты беотиец Брахилл[424] (Polyb., XX, 5, 12). Таким образом, Спарта находилась под постоянным контролем союзников.
Несмотря на эти предосторожности в Спарте, видимо, сохранилась сильная проклеоменова фракция. Это очевидно из того факта, что трое из пяти назначенных эфоров склонялись на этолийскую сторону. Накануне заседания синедров в Коринфе, где было принято решение о войне, эти трое эфоров устроили в Спарте беспорядки, в ходе которых были убиты многие известные в городе граждане, вероятно, промакедонски настроенные (Polyb., IV, 22, 4–12). Однако при приближении македонского царя Филиппа V к городу, спартанцы выразили ему свою лояльность. Спарта осталась в составе союза, а Филипп воздержался от чрезвычайных мер[425]. Столь невнимательному отношению к поддерживавшим его людям, убитым в ходе переворота, можно найти лишь одно объяснение: македонский царь не хотел применять силу. Как гегемон лиги он должен был прежде всего думать о сохранении дружественных отношений с этим — включенным в Эллинский союз силой — государством. Применение войск и пролитие крови могло привести к взрыву антимакедонских настроений в других государствах и немедленному их отпадению от союза. Действие в рамках договора лиги не позволяло вмешиваться во внутренние дела государства, если они не угрожали другим союзникам. Поэтому македонский царь и ограничился высказыванием недовольства.
Однако мирный исход этого конфликта не разрешил существовавшие в Спарте проблемы. В рассматриваемый нами период в ней продолжалась политическая борьба, при этом каждая группировка, претендовавшая на власть, имела свои взгляды по вопросам внешней и социальной политики. Как уже отмечалось выше, после разгрома Клеомена в Спарте было восстановлено прежнее государственное устройство (Polyb., II, 70, 1). Поэтому против лиги были настроены бывшие клеоменисты[426], те, кто надеялся на продолжение реформ, и молодежь[427]. Столь сильная оппозиция, конечно, повлияла на нежелание Спарты участвовать в Союзнической войне на стороне недавних противников. Однако открытый отказ от военных действий государства, находящегося под контролем союзников, мог повлечь нежелательные санкции. Поэтому спартанцы предпочли действовать осторожно и воздержались от ответа, отложив решение вопроса о ратификации.
Тем временем подготовка сторон к войне шла полным ходом, причем она не ограничилась мобилизацией населения и вооружением армий. И ахейцы, и этолийцы стремились обеспечить выступление своих союзников единым фронтом, чтобы начать войну в наиболее благоприятных для себя условиях. Казалось, этой цели удалось достичь Арату: позиции Этолии в Пелопоннесе были ослаблены изменой Мессении; в войну с Этолией вступал не только Ахейский союз, но и вся Эллинская лига; сохранялась надежда, что Спарта, к которой проявили терпеливое отношение, воздержится от перехода на сторону врага.
425
По версии Плутарха, мысль воздержаться от наказания спартанцев внушил царю Арат (Plut. Arat., 48,5). Однако Н. Хэммонд полагает, что это решение принадлежало самому Филиппу; Арат же едва ли был в то время с ним, поскольку должен был заниматься сбором войск Ахейского союза (
426
Новые спартиаты должны были быть фанатично преданы государственному деятелю, повысившему их статус: Ласи P. М. Применимость понятия революции к реформам Агида, Клеомена и Набида в Спарте // ВДИ. 2002. № 4. С. 83 сл.