Обращает на себя внимание еще одно существенное обстоятельство. Перечисленные объекты спартанских атак в начале Союзнической войны не были крупными полисами, способными оказать серьезное сопротивление и выдержать длительную осаду. Видимо, Ликург действительно не располагал значительными силами для нападения на такие города, как Мегалополь или Аргос. Согласно указанию Полибия (IV, 36, 4), в его распоряжении были наемники и отряд граждан, а этого было явно недостаточно, чтобы коренным образом повлиять на ход войны. Да и в последующие годы действия спартанцев не оказали реальной помощи этолийцам. Все операции Ликурга, вероятно нацеленные на ослабление Эллинской лиги, принесли незначительные результаты. Видимо, правильнее будет говорить, что Ликург преследовал в этой войне собственные интересы: он укреплял или, что ближе к истине, пытался отстоять свое право быть главой государства.
Действительно, есть все основания утверждать, что позиции Ликурга на протяжении военных лет оставались довольно шаткими. Как уже отмечалось выше, в Спарте имелись бывшие клеоменисты, надеявшиеся на продолжение реформ, экстремистская молодежь, жаждавшая воинской славы и усиления государства, умеренные слои населения и недовольные эфоры, еще недавно обладавшие всей полнотой власти. Ликург, чтобы сохранить власть в своих руках, должен был быть искусным дипломатом и полководцем, хотя практика показала, что ему далеко не всегда удавалось соответствовать требованиям времени. Он был вынужден вести боевые действия, причем организовывать их так, чтобы успешные операции, с одной стороны, подкрепляли его авторитет, а с другой — не привлекали бы пристального внимания со стороны руководителей Эллинской лиги.
Несмотря на все старания, его походы, видимо, не обеспечили стабильности внутри государства. В разгар зимы 219/8 г. спартанец Хилон, рассчитывая на престол, задумал переворот. Полибий утверждает, что он планировал идти путем Клеомена (τοΐς πολλοίς ύποδείξαι τήν έλπίδα της κληρουχίας καί των άναδασμών — IV, 81, 2), обеспечив себе поддержку толпы (πληθος)[435]. Он набрал двести человек единомышленников (λαβών κοινωνούς της τόλμης clς διακοσίους τό πλήθος — IV, 81, 3) и перебил эфоров — сторонников Ликурга. Но самого царя захватить не удалось, так как тот успел бежать из своего дома. Дальнейшие действия Хилона выглядят лихорадочными попытками найти опору своей власти: он нападал на врагов, ободрял друзей, раздавал обещания. Но все оказалось напрасным — народ не пошел за ним. Хилон был вынужден бежать из Спарты в Ахайю, а спартанские граждане тем временем готовились к отпору македонским войскам (Polyb., IV, 81, 3–11).
Сообщения Полибия о данном перевороте очень скупые; они порождают неоднозначное толкование тех событий, поэтому исследователи, как правило, ограничиваются лишь отдельными высказываниями на данную тему. Открытыми остаются вопросы о целях Хилона, о достоверности его намерения продолжать реформы в духе Клеомена, о силах, поддержавших переворот. Что касается причин поражения Хилона, то обычно называют следующие: 1) Он был проахейски или даже промакедонски настроен, что не вписывалось в общую картину спартанских умонастроений того времени; 2) Не было массы людей, жаждавших социальных реформ (как это было в 243 г.), которые стали бы опорой его власти; 3) Хилон был первым, кто пытался организовать переворот, являясь частным лицом[436]. Приведенные причины поражения Хилона, конечно, справедливы, однако нуждаются в некоторых дополнительных замечаниях.
Попытка путча, по мнению Ф. Уолбэнка[437], свидетельствует о том, что Ликург не оправдал надежд народа на перемены. В таком ракурсе, обещание Хилона продолжить социальные реформы, конечно, могло привлечь на его сторону бывших клеоменистов. Однако здесь следует сделать одно уточнение. Полибий говорит, что за Хилоном шло всего двести человек и что его сторонники были из толпы (Polyb., IV, 81, 3). Данное замечание свидетельствует в пользу того факта, что гибель новых спартанских арендаторов при Селассии, вероятно, решила проблемы перераспределения земли[438]. Кроме того, наличие даже в среде эфоров бывших клеоменистов позволяет утверждать, что земельная реформа официально отменена не была. В противном случае, на стороне Хилона оказалось бы гораздо больше недовольных. Ликург, видимо, не стал продолжателем дел этого реформатора, поэтому не пользовался доверием тех эфоров, которые принадлежали к клеоменистской партии[439]. Именно на существующих разногласиях между царем и эфорами и намеревался сыграть Хилон, уничтожив лишь эфоров — сторонников Ликурга (Polyb., IV, 81, 4). Однако он не учел тот факт, что Ликурга и клеоменистов сближал один немаловажный фактор — общий враг. Антиахейская позиция Ликурга и его успешные, хотя и скромные, боевые действия против Эллинской лиги, напоминавшие начало Клеоменовой войны 229–222 гг., привели царя к компромиссу с этой партией. В целом его внешнюю политику даже можно назвать проклеоменовой. Таким образом, вполне понятно, почему народные массы не поддержали Хилона: во внутренних делах уже не было былой остроты социальных противоречий, да и в области внешней политики — действия Ликурга вполне устраивали большинство спартиатов.
435
Эту версию поддерживает
438