Марк смутился. Не в его обычае вести себя назойливо, на самом деле он очень милый — и не его вина, что она вышла замуж за человека, который так похож на ее отца. Катрине часто думала над тем, как эта система работает, и хотя так и не нашла ответа, все же научилась принимать это как данность: нередко люди выбирают себе в партнеры копию собственных отца или матери — как правило, того из родителей, с которым у них старые счеты. Точно как в случае с ее отцом и его душевными метаниями.
Хотя так было не всегда, когда они только начали встречаться, Нильс ничем не походил на ее отца. Да, он был, конечно, спокойным, но не проваливался в черные дыры. Они так много смеялись тогда, просто постоянно. Он казался амбициозным — или она только внушила себе это? Катрине спрашивала себя: встроен ли в человека какой-то сенсор, который безошибочно выбирает из всех претендентов именно того партнера, который через сколько-то лет станет похож на проблемного отца либо странноватую мать? Или это мы сами заставляем партнеров вести себя соответствующим образом — и тогда любой в сущности человек обречен стать копией нашего отца или матери?
Катрине выглянула в окно. Рябь на волнах напоминала пузырьки шампанского. Марк прислал сообщение. «Sorry».[76] Она повернулась и увидела, как он стоит посреди офисного пейзажа, лишенный надежды, развенчанный и все равно симпатичный. В то же мгновение зазвонил телефон. Niels calling[77] — было написано на экране.
— Я как раз о тебе думала, — сказала она.
— И что ты думала?
— Ты вряд ли хочешь это знать.
Она улыбнулась Марку. Теперь, когда она говорила по телефону с Нильсом, Марк казался бесконечно более привлекательным, но все равно мысль о том, чтобы встречаться с ним, ее совершенно не возбуждала.
— Послушай, я не приехал к тебе, потому что…
Она перебила:
— Да ладно, брось, уж наверное я поняла, почему.
— Нет, я не думаю, что ты поняла. Я работаю над одним делом. Делом об убийствах. Очень сложным.
Он выдержал короткую драматичную паузу, после чего рассказал Катрине подробно о деле. Об убийствах, местах преступлений, числах на спине. Катрине слушала, не говоря ни слова, даже тогда, когда он рассказал, что существует теоретическая возможность того, что в Хайелитше, пригороде Кейптауна, было совершено убийство, о котором не стали заявлять.
Он замолчал, ожидая реакции. О Ханне он рассказывать не стал.
— Ты что, перешел в другой отдел? — спросила она наконец.
— Ну нет, не совсем. Сначала это было просто рядовое задание, я должен был сообщить потенциальным датским жертвам о возможной опасности. А потом втянулся.
— И поэтому ты не приехал?
Нильс задумался. Ему очень хотелось бы ответить «да», подтвердить, что это амбиции вынудили его остаться. Ей бы это понравилось, она часто пыталась найти в нем амбициозность. Амбициозность и многое другое.
— Да, наверное.
— Наверное?
— Я пока не знаю, во что это выльется, Катрине. Но мне кажется, это что-то очень важное. Мне нужна твоя помощь.
— Ты хочешь, чтобы я съездила в Хайелитшу?
— Да, именно.
— Нильс, это небезопасно для белой женщины. Хайелитша — чуть ли не самый большой район трущоб в Южной Африке. Это говорит само за себя.
Нильс молчал. Он знал, что главное — не уговаривать Катрине. Она сама должна себя уговорить. Молчание было довольно неловким. Он удивился, когда она без дальнейших возражений вдруг сказала:
— Хорошо, съезжу.
50
Вестреброгаде, Копенгаген
Маленький кусочек Китая вклинился между двумя магазинами одежды на Вестреброгаде.
Ресторан «Золотой бамбук». Впрочем, ресторан — слишком громкое название для пары пластмассовых столиков, маленькой открытой кухоньки и наклеенного на окно вердикта санэпидемстанции в виде печального смайлика, который хозяева попытались загородить пластиковой пальмой. «Курсы гигиены питания» было злобно выведено на смайлике красной ручкой. Прикрывая плеер рукой от падающего снега, Нильс вошел в тепло. Кто-то рассказывал ему прежде, что азиаты очень вежливые люди, но эти конкретные азиаты, похоже, ничего об этом не знали. В кухне разворачивались военные действия, звучали отрывистые команды и слова свистели мимо ушей, как пули. Начальник — единственный здесь в костюме — бранил работающих на кухне.
Нильс откашлялся, но это не произвело ни на кого ни малейшего впечатления. Тогда он подошел к небольшому прилавку у кассового аппарата и поставил на него плеер. Подождал немного, осматриваясь вокруг. Пластиковые цветы в горшках на подоконниках, карта Китая на стене, большой плакат с эмблемой Олимпийских игр в Пекине, меню: лапша, бамбуковые ростки, блинчики с овощами и мясом, баранина «гонг бао». Телевизор передавал трансляцию с саммита. Рослый мужчина, представляющий островное государство Вануату в южной части Тихого океана, со слезами на глазах проклинал индустриальные страны — особенно Китай — за хищническую эксплуатацию климата. Участники саммита, однако, оставались глухи к его обличениям, по крайней мере в передних рядах переговаривались, а пара финских делегатов над чем-то хихикала. По виду большинства участников можно было догадаться, что островное государство Вануату и его проблемы не заставят их ворочаться ночами без сна.