Фиджийские танцы — это своеобразные пантомимы, рассказывающие о конкретном действии. На меке мото, например, это драматическое изображение хода битвы, во время которой воины сражаются копьями.
Но вот актеры отложили копья, оставив в руках лишь легкие, совсем не мужские веера. Избавленные от тяжелого оружия, воины Накамакамы могут теперь полностью отдаться свободной стихии танца. Как это ни странно, именно танец с веерами — на меке ара — из всех номеров сегодняшней программы показался мне самым мужественным и драматичным.
Кроме тех танцев, которые мы увидели, воины реки Ревы знают еще один — боевой. Однако в наши дни его демонстрируют лишь немногие местные «самодеятельные» группы.
Радость от исполнения танцев на Фиджи испытывают лишь мужчины, женщины здесь танцуют только в исключительных случаях. Один из таких смешанных танцев я увидел, когда накамакамское меке уже заканчивалось. Он называется меке ни яу («танец обогащения») и исполнялся в прошлом на фиджийских ярмарках.
Во время фиджийских солеву богатство приобретал не отдельный человек, а вся деревня, весь род[17]. Тот, кто во время танцев осуществлял «обмен», — хотя, как мы скоро узнаем, термин этот не совсем точен, — являлся, разумеется, вождем.
Но прежде чем описывать танец, надо объяснить, что, собственно, понимали островитяне под словом «богатство», «имущество». Золото, серебро и драгоценные камни белых людей им заменяли: янггона, свиньи и главным образом тамбуа.
Свиней знает каждый, с янггоной я впервые познакомился несколько часов назад, а вот теперь наблюдаю танец тамбуа. Слово это чем-то напоминает общемеланезийское «тамбу», или, как у нас принято, «табу». Бесспорно, наименование высшей ценности, известной фиджийцу, происходит от слова «тамбу».
Что же такое тамбуа? Обычный зуб кашалота. Вообще зубы морских животных жители Меланезии очень ценят. На Новых Гебридах, например, до недавнего времени зубы акулы считались обычным средством платежа. Однако кашалотовый зуб фиджийцев принципиально отличается от акульих «денег» и других подобных «монет» Меланезии. Это не только ценность в экономическом смысле слова, это нечто большее, «священная» вещь, заключающая в себе необъяснимые, могущественные силы.
Когда острова Фиджи стали принимать участие в международных торговых отношениях, зубы кашалота появились и в магазинах Сувы. Но за зуб, который стоил в таком магазине, скажем, пять фунтов стерлингов, при церемониальном обмене на ярмарке фиджийских деревень можно было получить товаров на значительно большую сумму. Ведь если во всем остальном мире за деньги приобретается многое, то за зуб кашалота, обладающий «сверхъестественной силой», на Фиджи вам отдадут все.
Поэтому тамбуа — желанный подарок во время всех важнейших событий в жизни человека. Члены семьи дарят зуб кашалота друзьям матери новорожденного. Этот обычай на Фиджи известен под названием ронго ронго. В былые времена, когда кто-либо собирался жениться, особенно на девушке из знатной семьи, он должен был отдать несколько десятков зубов кашалота родителям невесты. Если кто-то умирал, то муж или жена обязаны были пожертвовать зуб кашалота его родственникам. Если же умирал вождь, то, наоборот, присутствующие на поминках отдавали зубы его близким. Тамбуа дарили и самому умершему. Зубом, который клали на грудь умершего, покойник — вспомните греческую мифологию — должен был расплатиться за дорогу в загробный мир. Тамбуа, по представлениям фиджийцев, мог спасти человека от смерти. Две белые женщины, впервые оказавшиеся на Фиджи, выкупили, расплатившись кашалотовыми зубами, нескольких островитянок, которых должны были задушить на острове Мбау после смерти их мужей.
С помощью тамбуа можно откупиться и от наказания за совершенное преступление. Наиболее известен выкуп — несколько кашалотовых зубов, — преподнесенный методистскому миссионеру в Наноси[18] на Вити-Леву. Островитяне хотели очиститься от греха, совершенного их предками, которые несколько десятилетий назад убили первого миссионера, проникшего в эту область, — преподобного Томаса Бейкера.
Таким образом, тамбуа встречал человека, когда он появлялся на свет, сопровождал его на свадьбе и после смерти; всегда и всюду его присутствие, точно так же как и католической реликвии, благословляло событие, освящая его некоей высшей, сверхъестественной силой.
Не все зубы кашалота ценятся островитянами одинаково. Большой зуб обладает большей силой, чем маленький, темный стоит дороже светлого, старый более ценен, чем новый. При этом во внимание принимается не столько возраст, сколько то, что зуб «сумел» за свою «жизнь» сделать, его прошлое. Чем больше событий выпало на его долю, чем больше их он «освятил» своим присутствием, тем он сильнее.
17
На самом деле деревня, род были лишь формальным субъектом приобретения вещей, фактически же ими завладевали вожди, старейшины.