Книга третья
В современной детективной литературе делается модным ставить читателя в положение главного сыщика... На этой стадии... помещение вызова читателю... (кажется уместным)... Внимательный читатель таинственных историй теперь располагает всеми... фактами, позволяющими прийти к вполне определенным выводам...
Решение — по крайней мере, в достаточной степени, чтобы безошибочно указать на виновного, — может быть достигнуто с помощью ряда логических умозаключений и психологических наблюдений...
Глава 17
По стандартам Манхэттена, это был идеальный для середины лета день с утренней температурой 72 градуса[105], влажностью 33 процента и барометром, застывшим на отметке 30.05, — теплый, сухой, со свежим ветерком, голубями, порхающими у открытых окон, мальчишками, играющими в стикбол на Западной Восемьдесят седьмой улице под холодное звяканье тележки мороженщика, Центральным парком на расстоянии нескольких кварталов к востоку, струящимися на востоке и западе речками, похотливо бормочущими пляжами на севере и юге... Как раз тот день, думал Эллери, который призван злобной матушкой Природой, чтобы терзать целую расу прикованных к квартире, стулу и пишущей машинке идиотов, именующих себя писателями.
Эллери уже почти два часа трудился, сидя за великолепной электрической машинкой, но результатом были всего лишь пять с половиной строчек отнюдь не бессмертной прозы, отпечатанных на желтоватой бумаге и содержащих пятьдесят три слова, двадцать одно из которых он аннулировал, забив буквой «X».
«Мне не хватает энергии, — сонно думал Эллери. — Я человек, страдающий авитаминозом, с вмонтированным в организм транквилизатором. У меня за плечами тридцать романов — зачем мне тридцать первый? Разве Бетховену не было достаточно девяти симфоний?»
Эллери с тревогой осознал, что стареет. Это заставило его напечатать еще две с половиной строки, не пользуясь буквой «X» даже для уничтожения опечаток. Но мысль о тщетности этого занятия овладела им вновь, он опять стал клевать носом, желая, чтобы скорее наступил полдень, и можно было с чистой совестью приготовить себе «Кровавую Мэри».
В этот момент зазвонил телефон, и он схватил трубку:
— Эллери Квин слушает!
В ответ послышался бас, вибрирующий эмоциями:
— Держу пари, мистер Квин, вы ни за что не догадаетесь, кто это.
Эллери вздохнул. Подобное начало телефонного разговора было способно повергнуть его в уныние в минуты обостренной восприимчивости.
— Я никогда не держу пари, а тем более не занимаюсь догадками. Кто это?
— Стэнли Дивоу. — После паузы голос с надеждой осведомился: — Помните?
— Дивоу, Дивоу... Нет, не припоминаю. Когда мы встречались?
— Давным-давно. Может, помните сержанта Дивоу?
— Сержанта Ди... Боже мой! — воскликнул Эллери. — Привет, сержант! Как же я мог вас забыть? Будь я трижды проклят! Как поживаете?
— Живу потихоньку. А вы?
— То же самое, — мрачно отозвался Эллери. — Что вас заставило позвонить мне, сержант?
— Я уже не сержант, мистер Квин.
— Лейтенант? Капитан?
— Шеф.
— Шеф чего?
— Несколько лет назад я оставил патрульную службу, а потом там открылась вакансия шефа полиции...
— Где «там»?
— В Олдервуде.
— В Олдервуде! — Воспоминания запрыгали в давно запертой кладовой мозга, как кукуруза на горячей сковородке. — Что же случилось с шефом Брикеллом?
— С Брикеллом? — усмехнулся шеф Дивоу. — Похоже, для вас, писателей, время ничего не значит. После Брикелла в Олдервуде сменились еще два шефа полиции. Старина Брик умер в тридцать седьмом.
— Уже двадцать лет назад! — Эллери знал старину Брика всего пять часов, но был искренне опечален и не знал, что сказать.
Дивоу тоже молчал.
— Объясню вам, почему я позвонил, — заговорил он наконец. — Помните это безумное дело о двух убийствах в доме Крейга?
— Да. — Ноздри Эллери затрепетали.
— Вы ведь знаете, что его так и не раскрыли?
— Знаю.
— Ну, на прошлой неделе я разбирал старый хлам в одной из кладовых в полуподвале полицейского управления...
— Под полицейским управлением вы подразумеваете ту каморку в мэрии?