— Слава богу, что вы не считаете меня не по годам умным. — Эллери с тревогой добавил: — Вам уже исполнился двадцать один год?
Эллен рассмеялась.
— В апреле будет двадцать два.
— Тогда давайте отыщем уютное местечко у камина или еще где-нибудь, — с энтузиазмом предложил мистер Квин, — и продолжим эту увлекательную беседу.
Большой зеленый «Мармон-8» с трудом ехал по главной улице Олдервуда сквозь усиливающийся снегопад. На шинах не было цепей, а девушка за рулем вела машину крайне небрежно, заставляя своего спутника дергаться на краю сиденья.
— Ради бога, Валентина, следи за дорогой!
— Сочиняй свою симфоническую поэму, Мариус, — отозвалась девушка. — Я довезу тебя целым и невредимым.
— Самое лучшее, что ты можешь сделать, — это остановиться у гаража и надеть цепи.
— Расслабься, мы почти приехали.
Валентина Уоррен была капризной и страстной девицей, имеющей за плечами груз в виде больших театральных ролей в летнем репертуаре и маленьких — на Бродвее. Тайком она копировала внешность и манеру Джоан Крофорд и фильм «Неукротимая»[14] смотрела пять раз. Перебраться в Голливуд было для нее крестовым походом, а стать знаменитой кинозвездой — Святым Граалем[15].
Для поездки Валентина надела наимоднейшее (согласно журналу «Вог») зимнее спортивное облачение — лыжный костюм, состоящий из обшитых галуном норвежских брюк, ярко-зеленой фуфайки из шелковистого сукна и берета такого же цвета. Поверх она надела тяжелое зеленое пальто-пелерину с меховыми манжетами и воротником. Валентина предпочитала зеленый цвет, так как в сочетании с ее золотистыми волосами и белым, как мел, лицом он придавал ей облик героини греческой трагедии (какой она ее себе представляла). Чтобы рассердить Валентину, было достаточно назвать ее «забавной», поскольку серьезность была для нее идентична славе.
Если эпическая мрачность не была присуща мисс Уоррен, она до краев наполняла Мариуса Карло — молодого человека испано-итальянского происхождения с примесью ирландской крови, с душой столь же темной и шероховатой, как его кожа. Романтичный и впечатлительный, страдающий от своих физических недостатков, он был склонен к самоуничижению и говорил о себе с сарказмом.
Карло был весьма одаренным композитором, хотя и не обладавшим яркой индивидуальностью: в его музыке ощущалось воздействие Стравинского и Хиндемита. Недавно он попал под влияние австрийского модерниста Арнольда Шёнберга и начал сочинять лаконичную атональную музыку в его стиле, которую никто не желал слушать, кроме восторженной клики поэтов, художников и музыкантов из Гринвич-Виллидж, прилепившейся к нему, как плесень. На хлеб насущный Карло зарабатывал игрой на альте в симфоническом оркестре Вальтера Дамроша, чью игру вся страна слушала по Эн-би-си каждую субботу в девять вечера. Это был его крест, и, получив приглашение провести рождественские каникулы в Олдервуде, он ухватился за эту возможность и сообщил в канцелярию оркестра Дамроша, что заболел двухсторонней пневмонией.
— Пусть играют своего чертова Чайковского без меня, — заявил Карло друзьям, добавив с надеждой: — Может быть, меня уволят.
Карло родился с плоскостопием обеих ног и до сих пор был вынужден носить в обуви тяжелые супинаторы, затруднявшие походку, особенно при спешке.
— Мариус Краб — это я, — с горечью признавал он.
Валентина благополучно преодолела обледенелую главную улицу и повернула «мармон» к северной окраине города.
— Не знаешь, Мариус, что там готовится? — внезапно спросила она.
— Где именно?
— В доме, куда мы едем? Что там будет за сборище?
— Откуда мне знать? Дни, когда я пользовался доверием Джона, канули в песках времени.
— Не строй из себя Эдипа[16]. Ты знаешь, что я имею в виду. Джон что-то готовит, но что?
— Спроси у него. — Мариус уставился на заснеженную дорогу. — Надеюсь, пойло там сносное.
— Он делал какие-то таинственные намеки, — задумчиво промолвила Валентина. — На что-то важное, что должно произойти после Нового года. Интересно, что это?
Молодой человек показал зубы в подобии усмешки.
— Может, тебе лучше не знать.
— О чем ты?
— Помедленнее, черт возьми!
— Ладно. Мариус, что тебе известно?
— Ты видела Расти в последние недели?
Актриса казалась удивленной.
— Последний раз мы виделись перед Днем благодарения.
— Плутовка вся сверкает, особенно безымянный палец левой руки.
— Они помолвлены?! — воскликнула Валентина.
— По их словам, это символ дружбы. Безделушка в четыре карата.
— Думаешь, что когда мы туда доберемся...
— С Джоном возможно все, даже брак. — Мариус пожал плечами. — Кисмет[17]. Чему быть, того не миновать.
— Перестань. Я этому не верю.
— Вот как?
Валентина сверкнула на своего спутника фиолетовыми глазами, потом вновь перевела взгляд на дорогу.
— Этого можно избежать, — тихо произнесла она. — Знаешь, Мариус, ты мог бы помочь мне. Мы могли бы помочь друг другу.
Карло сердито посмотрел на нее и неожиданно рассмеялся:
— Вот стерва! Ты обо всем догадалась. Я и не думал, что это заметно.
— Ты согласен, Мариус?
Несколько секунд Карло молчал, затем пробормотал:
— Почему бы и нет? — И он поглубже закутался в пальто и шарф.
— Метель продолжается, — сообщил Эллери, когда он и Эллен остановились в прихожей, стряхивая снег с ботинок.
— И становится все темнее и холоднее, — добавила Эллен. — Чудесное начало для Рождества!
— Присаживайтесь к огню, — пригласил их Крейг. — Эллен, у тебя замерзли руки.
— Зато посмотри на огонь в ее глазах, — усмехнулся Джон Себастьян. Он исполнял обязанности бармена в отсутствие Фелтона, который поехал на железнодорожную станцию в «пирлессе» Крейга. — Выпьешь коктейль, сестренка?
— С удовольствием!
— А ты, Эллери?
— Конечно. Скольких еще гостей вы ожидаете?
— Четверых. Еще коктейль, Мариус?
— Спасибо, — отозвался Мариус Карло.
— Я за них не волнуюсь, — сказал Крейг. — Дэн Фримен и Роланд Пейн ведут машину по очереди, а «линкольн» Дэна проедет где угодно и при любой погоде. Сэм Дарк живет в другом конце Олдервуда. А если мистер Гардинер едет поездом...
— Надеюсь, поезда из Нью-Йорка еще курсируют, — промолвила Расти. — Будет жаль, если славный старикан пропустит вечеринку, верно, дорогой?
— Я бы перерезал себе горло. — Джон проиллюстрировал намерение указательным пальцем. — Выпьешь, Вэл?
— Не сейчас. — Валентина повернулась к Расти. — Зачем вам священник? Вы двое что-то замышляете?
Расти засмеялась.
— Всему свое время, ребята, — сказал Джон. — Дайка я тебе подолью, Эллери...
— Достаточно... Мистер Крейг, вы сказали, что ждете мистера Фримена? Дэна З. Фримена?
— Да, мистер Квин.
— «Буду... возвещать все чудеса Твои»[18]. Как вам удалось уговорить Фримена приехать на каникулы? Он один из самых нелюдимых типов, каких я когда-либо встречал. Дело в том, что он мой издатель.
— Знаю, — улыбнулся Крейг.
— Тогда хоть у двоих найдется что-то общее, — буркнул Мариус Карло, глядя в стакан. — Вы можете пожаловаться Фримену на скверную рекламу вашей книги, Квин, а он — рассказать вам, как быстро расходятся по-настоящему хорошие книги в его списке.
— Право, Мариус... — обескураженно начал Эллери.
— Не возражайте ему, Эллери, — сказала Расти. — Мариус презирает все, что, по его мнению, не является высоким искусством.
— Особенно скверное искусство, — уточнил Мариус.
— И особенно если оно приносит деньги, — фыркнула Эллен.
— Заткнись, Мариус! — приказала Валентина. — Не верьте ни единому его слову, Эллери. Его просто гложет зависть. Он считает вашу книгу merveilleuse[19].
— Думаю, нам лучше сменить тему, — весело сказал Эллери, при этом с интересом взглянув на Мариуса. — Могу я спросить, мистер Крейг, кто такой Роланд Пейн?
14
Крофорд, Джоан (1904–1977) — американская актриса. Фильм «Неукротимая» с ее участием вышел в 1929 г.
15
Святой Грааль — согласно средневековой легенде, чаша, из которой Христос пил на Тайной вечере, и куда Иосиф Аримафейский собрал последние капли Его крови; объект поисков Рыцарей Круглого Стола.
16
Эдип — в греческой мифологии царь Фив, сам того не подозревая, убивший отца и женившийся на собственной матери.