— Я просто пыталась наладить отношения с одной из этих несчастных рабынь, Эмерсон. Мне пришло в голову…
— Ты не знаешь, рабы ли они, — прервал Эмерсон, исказив красивые черты неописуемой гримасой. — Ложись, Пибоди. Ты слаба и бледна.
— Я не… — Тут я увидела, что Ментарит вернулась. — О, да. Спасибо, Эмерсон.
Я вновь приняла прежнюю позу. Эмерсон сел рядом со мной, взяв меня за руку.
— Сдержи свои социалистические устремления, моя дорогая, — сказал он, понизив голос, а затем продолжил, уже громче: — Тебе лучше?
— Нет. Мне нужны свежий воздух, свобода… — Я испустила стон, казалось, идущий из глубин сердца.
— Не перестарайся, Пибоди, — бросил Эмерсон, едва шевеля губами. — Мужайся, дорогая: я говорил со стражниками, и они заверили меня, что наши послания будут доставлены.
Когда в полдень снова принесли еду, я опять заставила себя понемногу ковыряться в тарелке, хотя к тому времени была способна съесть всё, что на столе, а затем сразиться с Рамзесом за его порцию. Эмерсон изображал невероятное беспокойство, щупая мой лоб и печально качая головой:
— Нет, Пибоди, тебе не лучше. На самом деле ты очень слаба.
— Результат истощения, — ответила я, предполагая, что Ментарит неизвестно это слово.
Эмерсон усмехнулся и впился зубами в кусок хлеба, с которого капал мёд.
Мы всё ещё обедали — Рамзес и Эмерсон определённо — когда за дверью послышался шум, и завесы раздвинулись. Очевидно, что ранг человека определял количество слуг. Муртеку — а это был он — полагались один копейщик и один лучник, но не служанка. Шаркая сандалиями по полу, он поспешил ко мне, улыбаясь до ушей и пытаясь поклониться во время ходьбы.
— Вы хотите выйти, леди?
— Да, конечно, — ответила я.
— Тогда вы идёте.
— Что, сейчас? — воскликнул Эмерсон.
— Сейчас, в любое время. Почему вы не говорите?
— Проклятье, — начал Эмерсон. — Это не…
— Эмерсон, — пробормотала я.
— О да, разумеется. Мы благодарим вас, уважаемый господин. Мы готовы.
— Сейчас?
— Сейчас, — твёрдо заявил Эмерсон.
— Это хорошо. Мы идём.
Однако, пришлось немного задержаться, потому что я посчитала разумным облачиться в собственную одежду, в том числе — пояс с бесценными приспособлениями. Когда я вышла из комнаты, старик разразился криками восхищения:
— Как прекрасна леди! Как красивы её украшения из блестящего железа! Как красивы её ноги и стопы в ботинках! Как красивы её…
Я посчитала целесообразным на этом прервать каталог моих прелестей, так что поклонилась и поблагодарила Муртека.
Ширина коридора за нашими комнатами позволяла идти рядом только двоим. Муртек возглавлял шествие, за ним следовали мы с Эмерсоном, Рамзес замыкал процессию. На этот раз вместо того, чтобы преградить путь, стражники выстроились в два ряда вокруг выхода. После того, как мы прошли через него, за нами последовала группа из трёх копейщиков и такого же количества лучников.
Эмерсон остановился.
— Почему они идут за нами, Муртек? Мы не нуждаемся в них.
— Почёт вам, — торопливо объяснил Муртек. — Все великие из Святой Горы имеют охрану. Быть в безопасности.
Эмерсон фыркнул.
— Ладно, скажи им, чтобы держались подальше. Особенно от миссис Эмерсон.
Миновав несколько изящно украшенных комнат значительных размеров, мы вышли в широкий вестибюль с двумя рядами колонн по всей его длине. И перед нами оказались первые двери, которые мы увидели в городе — сооружённые из дерева, окованные железом и достаточно широкие, чтобы пропустить слона. Эмерсон шёл прямо на них, не замедляя шаг. Два стражника бросились вперёд и открыли створки.
Блеск солнечных лучей затмил глаза, и на мгновение я ослепла. Когда зрение вернулось, я обнаружила, что мы оказались на широкой площадке или террасе без перил, резко обрывавшейся в нескольких шагах; на нижней площадке стоял ряд статуй в древнеегипетском стиле в натуральную величину. Позже у меня появилась возможность определить некоторые из них: богиня Бастет с головой кошки и ее более свирепая двойняшка Сехмет с головой льва[121]; Тот, бог мудрости и письма, в виде бабуина; Исида, кормящая грудью младенца Гора и так далее. Но в тот миг меня больше интересовало то, что лежало за пределами террасы. Я впервые увидала Город Святой Горы. И ощутила горькое разочарование.
Это была моя собственная вина, а вернее — результат избыточного воображения. Бессознательно я ожидала увидеть сказочный город легенд — белые мраморные стены, сияющие золотом купола, кружевные минареты и башни, величественные храмы. Вместо этого передо мной предстала долина, напоминавшая по форме неправильный растянутый эллипс. Его ограждали скалистые утёсы — подобные не оберегающим рукам, но лапам хищника с выступавшими отрогами в виде когтей.
121
Бастет — в Древнем Египте богиня радости, веселья и любви, женской красоты, плодородия и домашнего очага, которая изображалась в виде кошки или женщины с головой кошки. В период ранних династий, до одомашнивания кошки, её изображали в виде львицы. Сехмет — богиня-покровительница Мемфиса, супруга Птаха; богиня войны и палящего солнца, грозное око бога Солнца Ра, целительница, обладавшая магической силой напускать болезни и излечивать их. Покровительствовала врачам, считавшимся её жрецами. Охраняла фараона. Обладала характером, не поддающимся контролю. Надо отметить, что и здесь, и раньше изображения богов в Городе Святой Горы и сведения о них несколько отличаются от классических древнеегипетских версий.