Тратвелл с высоты своего роста напряженно смотрел на нее, но во взгляде его не было и намека на любовь. Скорее, он жалел ее, ну и собственнические чувства здесь играли тоже не последнюю роль. Она побывала во многих руках, не чуралась уголовщины, но красота ее от этого не пострадала.
Забыв о моем присутствии, забыв обо всем на свете, Тратвелл погладил ее по голове, потом по изящной спине. В жесте его не было ничего чувственного. Нет, подумал я, это не страсть. Просто он не хочет терять клиентку - только и всего. Возможно, его еще и тянет к ней, хоть он сам не отдает себе в этом отчета: он ведь еще в плену у прошлого.
Немного погодя миссис Чалмерс взяла себя в руки и попросила воды. Тратвелл пошел за водой, а она нетерпеливо зашептала:
- Скажите, почему мама напустила на Рэнди полицию? Она не стала бы этого делать без серьезной причины.
- Вы правы. Он украл у нее фотографию Ника.
- Ту фотографию, которую я ей послала?
- Да.
- Зря я это сделала. Но я подумала: неужели хоть раз в жизни я не могу поступить по #8209;человечески?
- Как видите - не могли. Ваш отец отнес фотографию Джин Траск и уговорил ее нанять Сиднея Хэрроу. Вот откуда все и пошло.
- Чего добивался старик?
- Денег вашего мужа, так же, как и все остальные.
- Кроме вас, конечно, - сказала она с издевкой.
- Да, кроме меня, - сказал я. - Деньги стоят слишком дорого.
Тратвелл принес воду в бумажном стаканчике и смотрел, как она пьет.
- Ну как, вы в состоянии предпринять небольшую поездку?
Она вздрогнула.
- Куда?
- В Смизерэмовскую клинику. Нам пора побеседовать с Ником.
Видно, ее эта перспектива нисколько не прельщала.
- Доктор Смизерэм не пустит вас к нему.
- Думаю, пустит. Вы мать Ника. Я его поверенный. Если доктор Смизерэм не пойдет нам навстречу, я к нему применю habeas corpus
И хотя Тратвелл явно брал ее на пушку, она перепугалась.
- Нет, нет, пожалуйста, ради бога, не надо. Я переговорю с доктором Смизерэмом.
Проходя мимо секретарши, я спросил ее, не вернулась ли Бетти из лаборатории. Оказалось, нет. Я попросил передать Бетти, что буду в клинике.
Глава 35
Айрин Чалмерс отпустила Эмилио и втиснулась на переднее сиденье тратвелловского «кадиллака» между мной и адвокатом. Выйдя из машины, она направилась к больнице шаткой походкой, словно наркоманка. Тратвелл взял ее под руку и провел в приемную.
Мойра Смизерэм сидела за конторкой - точь #8209;в #8209;точь как в тот день, когда я увидел ее впервые. Мне показалось, с тех пор прошла целая вечность. Лицо ее постарело, помрачнело, а может, я стал лучше ее понимать - только и всего. Она перевела взгляд с Тратвелла на меня.
- Однако вы мне дали не слишком много времени.
- У нас его попросту больше нет.
- Нам необходимо переговорить с Ником, - сказал Тратвелл. - И миссис Чалмерс разделяет наше мнение.
- Вам придется обратиться за разрешением к доктору Смизерэму.
Мойра удалилась за мужем. Вскоре из внутренних покоев стремительно вышел свирепый Смизерэм; полы его белого халата развевались на ходу.
- А вас нелегко заставить капитулировать, - сказал он Тратвеллу.
- Меня вообще нельзя заставить капитулировать, старина. Мы приехали повидаться с Ником. И боюсь, вам не удастся нам помешать.
Повернувшись к Тратвеллу спиной, Смизерэм обратился к миссис Чалмерс:
- А вы как считаете?
- Пожалуй, вам лучше нас пропустить, доктор, - сказала она, не поднимая глаз.
- Значит, мистер Тратвелл снова стал вашим адвокатом?
- Да.
- Ну, а мистер Чалмерс, он поддержал ваше решение?
- Поддержит.
Смизерэм посмотрела на Айрин Чалмерс испытующе.
- Они на вас оказывают нажим, верно?
- Не тратьте зря времени, доктор, - сказал Тратвелл. - Мы хотим говорить не с вами, а с вашим пациентом.
Смизерэм не без труда сдержался:
- Хорошо.
Нас провели во внутренние покои, мы прошли коридором до второй двери. Она была заперта, и едва мы миновали ее, как ключ снова повернули в замке. За второй дверью открывалось отдельное крыло, комнат в восемь - десять. Первой от входа шла обитая войлоком комната, в которую помещали больных, пытавшихся покончить с собой. На войлочном полу сидела женщина и глядела сквозь толстую стеклянную дверь.
Ника поместили в комнате без дверей, представлявшей собой нечто среднее между спальней и гостиной. Ник сидел в кресле в ярком шерстяном халате. На коленях у него лежал раскрытый учебник, и по виду он был студент как студент. Заметив мать, он встал; на бледном лице резко выделялись горящие черные глаза. Темные очки лежали рядом на письменном столе.