Так в рамках более мягкой формы, не беспокоятся о том, что на могиле был один ангел (Матфей и Марк) или два (от Луки), или о том, как совместить рассказы о том, что последователи Иисуса ожидали его в Иерусалиме и его окрестностях, где они пробыли до Пятидесятницы (Лк), с рассказом, что они возвратились в Галилею, где они впервые встретили воскресшего Иисуса (Матфей и Марк). Но, и более мягкая форма подтверждает историческую фактичность "основ": гробница действительно была пуста; это было потому, что Бог преобразовал труп Иисуса (а не, например, потому, что кто-то украл тело или потому, что они перепутали гробницу); и Иисус действительно явился своим последователям после свой смерти в форме, которую можно было увидеть, услышать и коснуться.[15]
Таким образом, для многих христиан центральное место занимает историческая фактичность пасхальных историй, так что, если бы они не произошли, таким образом, фундамент и истина христианства исчезли бы. Чтобы подчеркнуть это утверждение, часто цитируется стих Павла: «если Христос не воскрес, то наше воззвание было напрасным, и ваша вера была напрасной» (1 Кор. 15:14). Мы согласны с этим утверждением, даже если не считаем, что оно по своей сути указывает на историческую фактичность пустой гробницы.[16]
Но мы убеждены, что акцент на историческую фактичность пасхальных историй, как если бы они сообщали о событиях, которые могли быть сфотографированы, встает на пути их понимания. С одной стороны, это камень преткновения для людей, которым трудно поверить, что эти истории являются достоверными. И они думают, чтобы быть христианами эти истории должны быть реальными фактами.[17] Вопрос не прост, могли ли “такое” случиться?! Скорее, этот вопрос порожден самими историями: их различия трудно примирить, и их язык часто кажется иным, чем язык исторического повествования.[18]
Кроме того, фокусировка на фактичность этих историй часто не учитывает их более чем фактические значения. Когда мы относимся к ним - как к совершенно уникальному зрелищному событию? Мы часто не выходим за рамки вопроса: "произошло это или нет?”, но важно, всё таки, “что они означают?”.
ИСТОРИЯ ИЛИ ПРИТЧА?
И поэтому, прежде чем мы обратимся к рассказу Марка о Пасхе, мы возвращаемся к основополагающему вопросу, с которого мы начали. Что это за рассказы? Из методических соображений мы ставим вопрос - это либо история, либо притча? И мы начнем с того, что именно мы подразумеваем под этими вариантами.
Когда эти расказы, рассматриваются как история, их цель состоит в том, чтобы сообщать о публично наблюдаемых событиях, которые могли быть засвидетельствованы кем-либо, кто был там. Если бы вы или мы (или Пилат) были там, когда ангел откатил камень от входа в гробницу (как это было в рассказе Матфея), мы бы видели, как это произошло. Если бы вы или мы (или Пилат) пошли к гробнице, мы бы увидели, что гробница пуста. Если бы вы или мы (или Пилат) были в комнате в Иерусалиме, когда Иисус явился своим ученикам, мы бы видели его. Называть эти рассказы "историей", как мы используем это слово, означает, что события, о которых они рассказывают, могли быть сфотографированы или записаны на видеозапись, если бы тогда были доступны эти технологии.
Когда мы рассматриваем эти истории как притчу, "образцом" для этого понимания являются притчи Иисуса. Христиане согласны с тем, что смысл притч Иисуса не зависит от того, являются ли они исторически фактическими. Мы не знаем христиан, которые беспокоились бы о том, действительно ли был добрый Самаритянин, который пришел на помощь человеку, которого ограбили и избили бандиты, или действительно был отец, который щедро наградил, вернувшегося домой, своего блудного сына, или который сказал бы, что эти истории не верны только потому, что они не произошли.
Очевидное понимание заключается в том, что притчи могут быть истинными - правдивыми и наполненными истиной - независимо от их фактической достоверности. Из-за важности этого понимания мы повторяем его снова лишь на немного по другому: правда притчи - иносказательного повествования - не зависит от его фактичности. И еще одно очевидное понимание заключается в том, что беспокоиться или спорить о фактической достоверности притчи, значит пропустит ее смысл. Суть притчи - это её смысл. И разумение притчи это разумение её смысла - а часто их больше, чем один.
15
Ряд дополнительных аргументов идет с упором на историческую фактичность пасхальных историй (в более твердой или более мягкой форме). Во-первых, Пасха совершенно уникальна; это было единственный раз. Во-вторых, это впечатляющая уникальность демонстрирует, что Иисус действительно Сын Божий и что христианство истинно. Наконец, Пасха обычно связана с нашей надеждой на загробную жизнь: на Пасху Бог показал, что смерть еще не конец жизни.
16
Павел указывает, что если Бог не сказал «да» Иисусу, если Бог не оправдал Иисуса, тогда наша вера напрасна. Но, как мы увидим, Павел не аргументирует к пустой гробнице. Скорее, он обосновывает свою уверенность на воскресении Иисуса в явлениях Иисуса своим последователям и, в конечном счете, самому Павлу, которое Павел понимает как видения.
17
Мы отмечаем попутно, что, вероятно, больше людей покинули церковь из-за библейского буквализма, чем по другим причинам. Хотя мы не знаем о каких-либо опросах на эту тему.
18
Есть как минимум две дополнительные трудности с буквальным пониманием пасхальных историй. Во-первых, это требует «сверхъестественного вмешательства» в понимание того, как Бог относится к миру. Минимально это требует, чтобы мы думали о камнях, которые откатываются Богом или ангелами (в любом случае - сверхъестественным образом), и что мы думаем о том, как Бог преображает труп Иисуса, чтобы он больше не находился в гробнице. Но действительно ли Бог так поступает? Является ли это иллюзорным способом думать о том, как Бог действует в мире? Вторая трудность состоит в том, что буквально-фактическое чтение этих текстов чаще всего подчеркивает, что Пасха совершенно уникальна, что Бог ничего такого не делал в любом другом месте или в любое другое время, и, поэтому такое понимание делает христианство единственно истинном или “полным” откровением Бога, “единственным путём”.