Одним пассажирам толчок показался более сильным, чем другим. Миссис Элберт Колдуэлл представила себе, как большая собака, схватившая зубами котенка, трясет его. Миссис Уолтер Б. Стивенсон припомнился 'первый зловещий толчок землетрясения в Сан-Франциско, свидетельницей которого ей довелось быть, но потом она решила, что теперешний толчок не столь силен. Миссис Э. Д. Эпплтон не ощутила почти никакого толчка, зато она услыхала звук чего-то рвущегося, как если бы кто-то отрывал длинный-предлинный лоскут ситца.
У Дж. Брюса Исмея, директора-распорядителя пароходной линии «Уайт Стар Лайн», который, пребывая в праздничном настроении, совершал поездку в каюте-люкс на палубе В новейшего лайнера своей компании, этот толчок вызвал более реалистические ассоциации. Ощутив его, Исмей проснулся в испуге — он был уверен: судно ударилось обо что-то.
Некоторые пассажиры уже знали обо что. Мистер и миссис Джордж Л. Хардер, чета новобрачных из каюты E-50, еще не спали, когда раздался глухой звук тяжелого удара. Затем они почувствовали, как судно затряслось и вдоль борта послышался «какой-то гремящий, скрежещущий звук». Хардер выскочил из постели и подбежал к иллюминатору, через стекло которого узрел проплывающую мимо ледяную стену.
Почти аналогичное испытал Джеймс Б. Макгоф, разъездной оптовый закупщик от торгового дома Гимбелов из Филадельфии, хотя его впечатления оказались несколько более тревожного свойства. Когда айсберг со скрежетом прошелся вдоль борта, в каюту Макгофа через открытый иллюминатор посыпались куски льда.
В момент толчка большинство пассажиров «Титаника», подобно мистеру Макгофу, лежали в постелях. Наверное, мало что могло сравниться с уютной теплой постелью в эту тихую холодную воскресную ночь. И все же нашлись неугомонные гуляки, которые еще бодрствовали. Как и всегда, самая большая группа полуночников находилась в курительном салоне первого класса на палубе A.
И, как обычно, это была весьма пестрая компания. За одним столом сидели: Арчи Батт, адъютант президента США Тафта; Кларенс Мур, странствующий знаток борзых; Гарри Уайднер, сын трамвайного магната из Филадельфии, и Уильям Картер, еще один делец, связанный с рельсовым транспортом. Они заканчивали небольшой обед, устроенный отцом Уайднера в честь капитана «Титаника» Эдварда Дж. Смита. Сам капитан рано встал из-за стола, вскоре ушли дамы, и теперь мужчины наслаждались последней перед сном сигарой. Застольная беседа с политики перекинулась на приключения Кларенса Мура в Западной Вирджинии, где он помогал интервьюировать старого воинственного горца Энса Хэтфилда, одного из участников местной кровной распри.
Рядом с ними, удобно устроившись в глубоком кожаном кресле, Спенсер В. Силверторн, молодой закупщик от универмага Ньюгента из Сент-Луиса, листал новейший бестселлер «Вирджинец». Неподалеку Люсьен П. Смит (еще один филадельфиец) храбро преодолевал языковой барьер игры в бридж с тремя французами.
За другим столом молодые игроки составили несколько более шумную партию в бридж. Обычно молодежь предпочитала проводить время в более оживленном «Кафе паризьен», расположенном ниже, на палубе В, и этот вечер поначалу не был исключением, но потом стало так холодно, что дамы ушли спать, а мужчины перешли в курительный салон пропустить на сон грядущий по «ночному колпаку». Большинство заказали «хайбол»; Хью Вулнер, сын известного английского скульптора, взял себе виски с горячей водой; лейтенант Хокан Бьернстром Стеффансон, молодой шведский военный атташе, направляющийся в Вашингтон, предпочел горячий лимонад.
Кто-то достал колоду карт, и когда все сидели за столом, занятые игрой, произошел этот сопровождаемый скрежетом толчок — не очень сильный, но достаточный для того, чтобы человек от неожиданности вздрогнул — мистера Силверторна до сих пор передергивает, когда он рассказывает об этом3. Стюард курительного салона и мистер Силверторн мгновенно вскочили на ноги, выбежали в кормовую дверь, проскочили «пальмовый дворик» и очутились на палубе. Они поспели как раз вовремя, чтобы увидеть, как айсберг, немного возвышающийся над шлюпочной палубой, чиркнул по правому борту, как падали в море глыбы льда, отколовшиеся от этой плавно проскользнувшей мимо горы. В следующий момент айсберг растворился в темноте за кормой.
Теперь из курительного салона высыпали другие любопытствующие. Выбравшись на палубу, Хью Вулнер услышал чье-то восклицание:
— Мы столкнулись с айсбергом, смотрите, вот он!
Вулнер вперил взор в ночную тьму. Метрах в ста пятидесяти за кормой он различил ледяную гору, казавшуюся черной на фоне усыпанного звездами неба. Тут же айсберг исчез в темноте.
Вскоре улетучилось и порожденное им волнение. «Титаник» казался таким же надежным, как и прежде, а жгучий холод не позволял долго оставаться на палубе. Медленно, по одному, компания вернулась в салон. Вулнер взял со стола свои карты, игра возобновилась. Последнему из возвращающихся в салон показалось, когда он захлопывал ведущую на палубу дверь, что двигатели судна останавливаются.
Он не обманулся. На мостике первый помощник капитана Уильям М. Мэрдок только что рванул ручку машинного телеграфа до отметки «Стоп машина». Он нес вахту на мостике и обязан был действовать после предупреждения, переданного Флитом по телефону. Минута, которая прошла с того момента, была напряженной: он приказал рулевому Хитченсу переложить руль лево на борт, снова рванув ручку машинного телеграфа, передал команду «Полный назад», с силой нажал кнопку закрытия водонепроницаемых дверей и, наконец, целых 37 секунд ждал с затаенным дыханием.
Теперь ожидание кончилось, и стало абсолютно ясно, что все действия произведены слишком поздно. Как только затих скрежет, из своей каюты, расположенной рядом с рулевой рубкой, выскочил капитан Смит. Он ворвался на мостик, и последовал быстрый обмен скупыми фразами:
— Что это было, мистер Мэрдок?
— Айсберг, сэр. Я переложил руль лево на борт и отработал машинами «Полный назад», хотел отвернуть влево, но айсберг оказался слишком близко. Больше я ничего сделать не мог.
— Закройте аварийные двери.
— Они уже закрыты.
Они были действительно закрыты. Внизу, в котельном отделении Э6, когда зазвенел сигнальный колокол и над кормовой водонепроницаемой дверью замигал красный свет, кочегар Фред Бэрретт разговаривал с помощником второго механика Джеймсом Хескетом. Резкий крик предупреждения, оглушительный грохот — и, казалось, обрушился весь правый борт корабля. Море каскадами вторглось в котельную, водоворотами забурлило вокруг трубопроводов и клапанов, и едва Бэрретт с Хескетом успели прыгнуть в дверной проем, как позади них с лязгом опустилась дверь.
Бэрретт нашел, что на новом месте, в котельном отделении Э5, где он теперь очутился, ситуация нисколько не лучше. В этом отсеке от самой переборки тянулась почти метровая пробоина в борту судна, и в отверстие сильной струей хлестала забортная вода. Поблизости штивщик Джордж Кэвелл выкарабкивался из-под груды угля, лавиной обрушившейся на него из бункера после столкновения. Другой кочегар со скорбным видом рассматривал суп, вылившийся из миски, которую он поставил греться на какую-то горячую поверхность котельного оборудования.
В других котельных отделениях, расположенных в корме, было сухо, но в остальном сложилась примерно такая же обстановка, что и в котельном отделении Э5, — люди поднимались после сбившего их с ног толчка, перекликались, спрашивая друг у друга, что случилось. Разобраться в случившемся было трудно. До сих пор службу на «Титанике» сравнивали чуть ли не с загородной прогулкой. Лайнер совершал свой первый рейс, и все на корабле блистало чистотой. «Титаник», как до сих пор вспоминает кочегар Джордж Кемиш, был «славной штукой, совсем не то, к чему мы привыкли на старых пароходах, где надрывали себе кишки непосильной работой и разве что только не поджаривались у топок».
3
Мистера Силвертона до сих пор передергивает, когда он рассказывает об этом — здесь и далее следует помнить, что эта книга писалась У. Лордом тридцать с лишним лет назад и вышла в свет в 1949 г.