Несколько секунд оба сидели молча, не очень-то стараясь скрыть свое разочарование оттого, что дело оказалось не столь зловещим, как они надеялись. Бекка понимала: к тому времени как она вернется в отдел уголовного розыска, расследованием убийства Чебана будет заниматься достаточное число детективов, и ей останется только подбирать крошки, упавшие со стола. Она гадала, сильно ли разочарован Джо тем, что ему не удалось блеснуть своими способностями перед скептиком в ее лице.
— Что ж, в любом случае спасибо за помощь, — произнесла сержант, когда они оба встали и вышли за дверь кабинета, в коридор. — Извините, если это было напрасной тратой вашего… — Ее реплику оборвал телефонный звонок. Спустя несколько минут разговора она остановилась и похлопала Джо по плечу. — Спасибо, Ник[9]. — Улыбнулась и завершила звонок.
— Нихат — ведущий детектив в расследовании по делу Чебана, — объяснила Бекка. — У него есть старый товарищ по универу, который по-быстрому соорудил токсикологические отчеты. И Чебан, и Думитру перед смертью были обколоты. У Чебана в крови оказалось достаточно пропофола, чтобы это парализовало его, а Думитру получил огромный передоз какого-то другого вещества. Нихат говорит — количество было такое, что Думитру должен был умереть примерно через минуту после того, как ему это ввели.
— Думитру стоял на платформе около четырех минут, — сказал Джо. — Это вещество должны были ввести ему, пока он находился там. Мы должны получить как можно более отчетливые изображения людей, окружавших его.
Бекка ощутила новый прилив энтузиазма — ее внутренний инстинкт относительно этого дела оказался правильным. Сейчас она непосредственно занималась расследованием двойного убийства.
Они вернулись в кабинет с мониторами, откуда только что вышли, и, выведя записи на экраны, стали внимательно всматриваться в трех незнакомцев, стоящих ближе всего к Думитру.
Телефон Бекки завибрировал — пришло текстовое сообщение. Она посмотрела на экран, и Джо заметил, как она нахмурилась.
— Все в порядке? — спросил он.
— Да, — солгала она.
Тридцать минут спустя Джо распечатал изображения троих людей. Бекка рассудила, что первый из них, судя по телосложению, — мужчина. Несмотря на жару, царившую в подземке в вечер гибели Думитру, человек был одет в худи с капюшоном, прикрывавшим его лицо. Маскировался ли он намеренно? Судя по цвету его рук, он, вероятно, принадлежал к белой расе. Украшений на нем не было, никаких особых примет — тоже. После того как Думитру упал под поезд, этот человек бросился на помощь, даже разговаривал с представителями Лондонского транспорта, но, выйдя из кадра, скрылся в слепой зоне, которую камеры на платформе не захватывали.
Второй была женщина с длинными темными волнистыми волосами; на груди у нее в слинге висел младенец. Третьим был наполовину лысый мужчина с татуировкой на руке, вступивший в ссору с Думитру. Бекка посмотрела на Джо, на губах которого играла довольная улыбка.
— Он, — произнес Джо, указывая на лысого на экране.
— Кто он?
— Пока что я не могу назвать его имя. Но он мне знаком. Вы знаете, что, когда в Лондоне происходит преступление, практически любое, — мы смотрим, попало ли оно на камеры наблюдения?
— Нет, я только сегодня утром приступила к этой работе, — ответила Бекка, не скрывая сарказм.
— Извините. Так вот, в Лондоне больше миллиона камер наблюдения. Так что, как только становится известным место преступления, мы смотрим записи ближайших камер, снимаем кадр с лицом преступника и загружаем его в централизованную столичную базу криминалистических данных. За последние шесть лет туда попало около ста тысяч изображений неоподов — неопознанных подозреваемых; у каждого есть свой шестизначный код, и этим кодам мы потом присваиваем метаданные.
— Метаданные?
— Я забыл, вы же сказали, что только сегодня утром приступили к этой работе, — с кривой усмешкой отозвался Джо. — Метаданные — это ключевые слова, имеющие отношение к преступлению, к тому, где оно произошло, или к внешности преступника. Они помогают в дальнейших расследованиях — например, как сейчас. По картинке с камеры мы видим, что мужчина, которого я узнал, белый, в возрасте от двадцати пяти до сорока лет, почти лысый, коренастый, с татуировкой на левой руке. Когда я введу эти данные в поиск, это сузит число возможных субъектов со ста тысяч до куда более приемлемого.
— Сколько подробностей вы можете ввести?
— Столько, сколько захочется. Мы используем такие метки, как «гладкая прическа», «шрамы», «сломанный нос», «виниры»[10], «отсутствие пальца», «выбитые зубы», «выступающие вены» и так далее. Меня это неизменно удивляет, однако те, кто совершает повторяющиеся преступления, часто надевают одну и ту же одежду, собираясь «на дело». Такое впечатление, что для них это рабочая униформа. Мы ставим на изображения такие метки, как «красная бандана», «футболка „Супер-драй“»[11], «белые кеды-„Конверсы“» и все в таком духе. Позже, вернувшись в офис, я просмотрю все фотографии людей, соответствующих описанию этого человека.
10
Виниры — накладки на зубы для придания им максимально эстетически привлекательного вида.