Интересные изменение претерпело и понятие "общественной собственности". В героический период первых годов советской власти дело понималось просто: собственность должна принадлежать тем, кто на ней работает. Это и было реальным смыслом лозунгов типа "Земля — крестьянам" и тем более "Заводы — рабочим". Такой подход отнюдь не означал, что землю (или заводы) раздадут крестьянам или рабочим в собственность, так сказать, отобрав у одних и дав другим. Большевики не собирались идти по стопам Робин Гуда и сами прекрасно понимали бессмысленность подобного передела имущества. Они имели в виду совершенно другое, а именно — отрицание самого понятия собственности и радикального упрощения всех проблем, связанных с распоряжением ею. Идея была такая: собственности не существует. Завод можно рассматривать как реку или дорогу. Река или дорога могут и не принадлежать никому конкретно. Все, кто ловят в реке рыбу или едут по дороге, пусть сами и решают, как ей пользоваться. Если кто-то хочет поработать у станка, пусть себе идет к станку. Если какая-то работа такова, что она требует коордиации усилий, нужно сесть всем вместе в кружок и поговорить, обсудить вопрос, и решить, что делать дальше.
Проблема заключается в том, что рыбаку нужна рыба, а рабочему не нужна та деталь, которую он делает. Если же дать ему право продавать эти детали, чтобы покупать себе штаны и водку, то очень скоро вновь образуется рынок и все потихоньку вернется на круги своя — то есть обратно к частной собственности.
Сталинское определение общественной собственности как собственности государственной с этими проблемами покончило. При этом надо учитывать, что слово «государственный» здесь относится не к обладанию собственностью, а к праву распоряжения ею. Государство присвоило себе право распоряжаться заводами и фабриками (точно так же, как реками и дорогами), решая, что на этих фабриках делать. Оно не извлекало прибыли от использования своего имущества[92] (такого понятия даже не существовало), не продавало его и не пыталось купить новое. Оно только распоряжалось им — для чего, собственно, и понадобились Советы, то есть административные органы власти, имеющие хозяйственные функции.
Последующая вестернизация снова сместила понятие общественной собственности — на сей раз в сторону «госсектора» по типу западного. Логичным следствием этого были крепнущие симпатии к рынку и частной собственности, поскольку государство в таком случае превращается в монополистического частного собственника.
Очевидно, что все перечисленные выше способы отношения к общественной собственности опирались на какое-то понимание, лучше сказать — толкование, самого этого понятия. Но все эти толкования понятия общественной собственности так или иначе выбрасывали что-то из самого понятия. Для начала было выброшено само слово собственность. "Военный коммунизм" предполагал полный отказ от собственности как официально признаваемой принадлежности вещи владельцу: "все ничье", и владеет имуществом тот, кто использует его — и пока он его использует. Под конец же собственность была признана — но как государственная собственность, а спутать общество с государством на практике невозможно: всем понятно, что государство и общество — совершенно разные вещи, а интересы общества и государства совпадают не так уж часто.
Попробуем, однако, рассмотреть понятие общественной собственности. Общественным можно назвать то, что принадлежит обществу. Если под обществом понимать, скажем, граждан данного государства,[93] то общественная собственность — это то, что принадлежит всем гражданам одновременно, и чем они могут распоряжаться. Это не значит, что общество может использовать эту собственность.
Но как возможно представить себе такое положение дел? Не могут же все владеть одной и той же собственностью — а всю "общественную собственность" надо считать единой, поскольку иначе (если каждый будет владеть закрепленной за ним частью) она станет (фактически) частной собственностью. Но почему, собственно, это невозможно? Если речь идет только о праве купить, продать и извлекать прибыль из собственности, то механизмы коллективного владения чем угодно давно существуют и хорошо отработаны. Крупные корпорации на Западе, например, могут на две трети принадлежать акционерам, которые, часто не имея права решать какие-либо вопросы, связанные с руководством деятельностью корпорации, имеют право покупать и продавать принадлежащие им акции, а также получать дивиденды.
Попробуем вообразить себе государство с общественной собственностью на средства производства (неважно, полной или частичной). Представим себе, что у нас имеется огромная корпорация, точнее говоря — закрытое акционерное общество, совпадающее с государством. Его совладельцами являются все граждане данного государства. Допустим, каждый гражданин такого государства автоматически считается владельцем какой-то (разумеется, очень маленькой) части всего, что это государство имеет. Соответственно, он имеет право получать часть дохода, извлекаемого при использовании этой части его собственности. Грубо говоря, при таких порядках паспорт является доходным документом, чем-то вроде акции.
Теперь посмотрим на это дело с другой позиции — а именно, со стороны тех, кто эту собственность эксплуатирует — со стороны «предпринимателя». С его точки зрения используемая им собственность арендована у граждан государства (так сказать, у общества в целом). Но это, как показывает мировой опыт, еще никому не мешало эксплуатировать собственность и извлекать из нее прибыль, поскольку одолженные на время станки и оборудование ничем не хуже своих.[94]
Но вернемся к обсуждению того, чем может быть общественная собственность. Итак, это порядок, при котором каждый гражданин государства является собственником. Частные лица, эксплуатирующие его собственность, должны выплачивать ему дивиденды как акционеру. Разумеется, среди частных лиц заметное место занимают разного рода организации (то есть обычные фирмы и корпорации, имеющие свои деньги и взятую в аренду у общества собственность), а также и государство (то есть аппарат управления) как один из самых важных и значимых собственников.[95]
Прежде чем обсуждать дальнейшее, следует ответить на главный вопрос — а зачем все это нужно? Полностью частная экономика работает неплохо, по крайней мере на Западе. Ограниченно частная экономика Востока тоже показала себя не с худшей стороны, особенно в последние годы. Стоит ли вообще говорить об общественной собственности, если единственная цивилизация, в рамках которой (до сих пор) она была уместна — Юг — весьма малопривлекательное место?
Напомним, что любой тип экономики напрямую связан с этической системой, поддерживаемой данным обществом. Не существует абстрактной "эффективной экономики" самой по себе. Экономика Запада нуждается в западном человеке, воспитанном в либеральном духе. Экономика Востока основана на восточном человеке, который является буддистом или конфуцианцем. То, что на Западе вызывает зависть и восхищение, на Востоке может вызвать недоумение, а то и презрение — и наоборот. И это отнюдь не "мелкие культурные различия", поскольку от них зависят глобальные экономические характеристики. Например, в Японии предприниматель почтительно примет совет (точнее, рекомендацию), исходящую от более уважаемого человека, и не преминет ей последовать — даже если ему это покажется невыгодным, потому что он уверен, что "старший плохого не посоветует". В Америке эффект подобного действия может быть как раз обратным.
Но даже не это является главным. Основная проблема любой экономической системы состоит отнюдь не в том, как функционирует сам экономический механизм (хотя это и важно), а в том, как его завести и как справиться с результатами его деятельности. Особенно важно последнее. Результатом работы любой экономики является разделение общества на бедных и богатых. Но такое разделение может подорвать изнутри любое общество, если не будет чем-то компенсировано.
92
Разумеется, понятия "экономического эффекта" и др. приметы "капитализма понарошку" мало-помалу входили в советскую экономическую жизнь. Но в общем целью производства была
93
Конечно, мы не хотим сказать, что общество состоит из людей. Общество — это сила, соединяющая их вместе. Тем более мы не пытаемся определить общество через понятие государства (раз уж речь пошла о "гражданах"). Но нас в данном случае интересует не столько определение общества как такового (то есть — чем «общество» отличается от всего остального). Будем считать, что это нам уже известно. Но обществ много, и необходимо как-то их
94
Недооценивать собственнические инстинкты человека глупо, а желание иметь нечто свое — вполне естественно. Но это естественное желание распространяется прежде всего на недоходную,
95
При таких порядках государство должно