Казавшееся невозможным оказалось вполне посильным. Страна, в максимально оскорбительной форме отказавшись от «плана Маршалла» (Кремль урчал от удовольствия), резко развернулась «на путь социализма», что 4 декабря и было зафиксировано новой, единогласно принятой «Димитровской Конституцией». И вывод в декабре 1947-го советских войск не изменил ситуации: «красные», не мытьем так катаньем, крепко-накрепко держали вожжи.
Но если победители думали (а они таки думали!), что теперь, когда звезда поймана и взнуздана, всё в порядке, они ошибались. Самое интересное еще даже не началось, и четы горян, после казни Петкова за пару месяцев выросшие в числе на порядок — с пятидесяти-шестидесяти бойцов до примерно пятисот-шестисот, превратившись из малой докуки в проблему, в списке грядущих сюрпризов были далеко не самым пикантным...
Часть 3. ИГРА НА СЪЕДЕНИЕ
Следует ли жалеть Николу Петкова? По-человечески — да. Лично мне, например, жалко. Политически же его казнь всего лишь знаменовала окончательное утверждение правил, согласно которым человеческая жизнь сама по себе ничего не значила, а смерть была важна как символ — или, если угодно, как «месседж» партнеру. И не следует пенять на пресловутые «родимые пятна коммунизма» — необоснованные репрессии и фальсифицированные процессы. Анархисты Сакко и Ванцетти, в конце концов, тоже умерли в рамках политической целесообразности, а уж про коммунистку Этель Розенберг и говорить нечего, там всё совсем прозрачно.
Окончательно точки над «ё» в истории с Николой Петковым были расставлены сразу после экзекуции, в польском городке Шклярска-Поремба, где делегации девяти компартий официально констатировали раскол мира на два лагеря и, реорганизовав Коминтерн, учредили Коминформ — Информационное бюро коммунистических и рабочих партий, постановив в итоге строить социализм не по «национальным моделям», а по советскому образцу, «доказавшему способность максимально сконцентрировать потенциал масс в условиях противостояния».
Что интересно, болгарская делегация оказалась самой пушистой. На фоне гремящих военной медью выступлений тов. Жданова, Маленкова, Карделя, Берута и других, отрицавших любые компромиссы с «внешним и внутренним врагом», речь тов. Червенкова — по тезисам тов. Димитрова — звучала диссонансом. Естественно, набор мантр о «беспощадной борьбе» (как же без этого — вот и вражину повесили...) прозвучал, но куда мягче, с уже совсем утратившим актуальность нажимом на «национальный путь» к социализму. Но...
Но, вернувшись домой и 14 октября докладывая ЦК о поездке, тов. Червенков внезапно показал удивительный фокус. Вместо спокойного отчета с изложением тезисов своего доклада на встрече он внезапно заговорил от себя — совершенно не по чину, никого не предупредив и ни с кем, даже с тов. Димитровым, который опять лечился в Москве, не посоветовавшись, выставляя оценки и формулируя политические задачи.
Вкратце: работаем плохо, движемся медленно, надо усилить сопротивление экспансии американского империализма, решительно продолжить наступление против реакции в стране и внести принципиальные изменения в проект новой Конституции — «больше социализма». То есть, по большому счету, была проведена самовольная ревизия основных направлений политики партии, к тому же это был наезд на всех старших товарищей, вместе взятых.
По логике, за такое клали партбилет на стол (если не хуже) в два счета. Но Вылко Червенков, как пишет Димитр Драганов, обладал «завидно быстрой реакцией». Относительно молодой и крайне амбициозный эмигрант — известный, но из второразрядных, после возвращения крутившийся на заднем плане и всей карьерой обязанный свойству[180] с тов. Димитровым, он безумно хотел прорваться в первый ряд вождей и, уловив на встрече тенденцию, попер буром, напоказ «идентифицируя себя с новым радикальным курсом», в полном сознании, что если «старики» решат съесть, Москва прикроет.
Вылко Червенков
И выиграл. Старшие товарищи просто не могли открыто идти против генеральной линии, да еще не посоветовавшись с тов. Димитровым, поэтому они только выражали «несогласие с отдельными тезисами», зато ЦК в целом тов. Червенкова поддержал — по всем пунктам, включая те самые «отдельные»: «немедленную национализацию предприятий и решительное наступление на контрреволюционные силы». Был взят курс на обострение классовой борьбы, по старым лекалам и без всяких «национальных путей».