— Мы хотели сделать Накатада министром, но поскольку он всё время отказывается… — что ж, оставим эту идею. Тосикагэ был чиновником третьего ранга, назначим его посмертно вторым советником министра, — сказал император Сага.
— Узнав, что отрёкшийся император Сага собирается посетить эту усадьбу, я прибыл сюда, чтобы встретиться с ним, — добавил император Судзаку. — Я хочу оказать протекцию молодым людям, которых мы здесь видели. Кажется, в Левой дворцовой страже есть вакантные места, и мне хочется определить их туда.
Старший ревизор Левой канцелярии записал всё, что говорили отрёкшиеся императоры, и отнёс бумагу во дворец. Император подробно расспрашивал его о том, что происходило на проспекте Кёгоку.
— Да, это было чудесное исполнение! Если бы меня не стали укорять за легкомыслие, я бы тоже отправился в усадьбу на Кёгоку и послушал, — сказал император ревизору.
Он ответил императору Сага:
«Благодарю Вас за письмо. Это случай беспрецедентный, но могу ли я Вам отказать?»
Узнав, что Накатада отказался от предложенной должности министра, император улыбнулся: «Осмотрительный человек!» Он присвоил Тосикагэ посмертно чин второго советника и пожаловал ранг усадьбе на Кёгоку. Просьбу в отношении дочери Тосикагэ он тоже выполнил.
«Если бы меня предупредили заранее и я бы знал о Вашем намерении, я бы тоже отправился послушать это исполнение… Я не знаю, когда в Дворцовой страже будут вакантные места, но всё сделаю, как Вы велели», — написал он императору Судзаку.
Ревизор возвратился на проспект Кёгоку и передал ответ императора. Оба отрёкшихся государя были очень довольны, что просьба их удовлетворена. Они велели громко прочитать письмо императора перед всеми собравшимися. Когда мать Накатада услышала о присвоении её отцу чина второго советника, глубокая печаль охватила её и слёзы полились из глаз. Это известие обрадовало её гораздо больше, чем присвоение ей в своё время чина главной распорядительницы Отделения дворцовых прислужниц. Генерал был очень доволен и за деда исполнил перед императорами благодарственный танец. Глядя на него, император Сага с сожалением подумал: «Он отказался от должности министра, а другой подходящей награды нет».
Принцы и сановники осыпали наградами внуков Сагано за исполнение танцев — платьями из узорчатого и лощёного шёлка различных цветов, то ярких, то бледных. Блестящий шёлк в лучах утреннего солнца выглядел великолепно. «В нашем мире нет никого, с кем бы можно было сравнить эту семью», — говорили между собой собравшиеся.
Слушая, как Инумия играет на кото, мать её думала с печалью: «Давно ли мы ели лепёшки в пятидесятый день её рождения? Это было вчера или сегодня?» А Фудзицубо восклицала в душе: «Ах, если бы у меня была такая дочь!»
Оба отрёкшихся императора, левый и правый министры, принцы, сановники поднялись в башни, чтобы осмотреть их. Отрёкшийся император Сага поднялся на башню с западной стороны. Его сыновья и сановники, разделившись на две группы, шли за ним справа и слева. Башню наполняло какое-то дивное благоухание. Гости с императорами во главе внимательно осматривали убранство, всё было очень красиво и пленяло тонким вкусом, и они рассыпались в похвалах Накатада: «Это удивительные, необыкновенные строения!»
Император Сага, восхищённый роскошью и искусностью работы, сказал:
— Когда я слышу звуки ваших кото и смотрю на башню, я думаю, что попал в сады небожителей.
Император Судзаку осматривал всё с необычайным вниманием и никак не мог насмотреться.
— В таких башнях подобает жить одним красавцам, — сказал он с восхищением.
Важные сановники стояли тесной толпой у высоких перил вокруг башни. С большой горки низвергался водопад, струи, падая на скалу, разлетались в разные стороны, как зонтик, вода бурлила внизу, в водоёме. Брызги падали на маленькие, очень красивые пятиигольчатые сосёнки, клёны и мискант. Очарованный этой картиной, император Судзаку сложил:
— Кто сможет
С этой усадьбой
Расстаться?
Пусть вечно здесь
Потомки твои пребывают.
Он сказал Канэмаса:
— У тебя такой дом, что можно позавидовать.
Канэмаса сразу же ответил:
Сейчас я ещё больше чувствую своё ничтожество.
Отрёкшийся император был восхищён его тонкостью.
Император Сага поднялся на самый верх башни. Сверху вишнёвые деревья казались густой рощей.
— Ах, как грустно смотреть на эти деревья! Давным-давно, когда мне было десять с лишним лет, я приходил сюда каждой весной заниматься изящной словесностью, а когда я уставал читать книги, я спускался во двор и развлекался там. Если бы эти вишни были тогда такими высокими, как сейчас, мог ли бы я достать до их верхушки?
Вершины вишен цветущих
Своим рукавом
Когда-то я задевал.
А ныне под тенью
Рощи густой отдыхаю.
Судзуси, который стоял близко от императора, произнёс:
— Если издавна
С небес облака
К этим вишням спускались,
То что ж удивляться,
Что так они разрослись?[411]
Глава Ведомства внутридворцовых дел Канэми воскликнул:
— Ах, я вспоминаю, что вот эта сосна у скалы когда-то росла на горе, и мой государь, будучи ребёнком, в день крысы велел пересадить её сюда. — Глядя на ветви, которые раскинулись, как зонтик, он произнёс:
— Стала старой сосна,
Что когда-то в день крысы
Пересадили сюда.
Через сколько веков
Мне увидеть её удалось!
Императора Сага это стихотворение очень растрогало, и он обратился к императору Судзаку:
— За это стихотворение ему нужно дать чин главы Налогового ведомства, которого все так добиваются.
И он велел доложить об этом императору.
— Это единственный придворный, который дожил с того времени до сей поры, — сказал император Сага.
— Очаровательное место! Время от времени надо устраивать здесь пиры, просить Суэфуса сочинять стихи и слушать их здесь, — произнёс император Судзаку.
— Это было бы великолепно! — заговорили сановники.
Оба императора собрались покинуть усадьбу. Император Судзаку хотел увидеть супругу Масаёри.[412]
Мать Накатада обратилась к генералу:
— Как мы отблагодарим государей за их визит сюда?
— Среди небольших книг, привезённых из Танского царства, есть три с картинками и со стихами. Одну из них можно преподнести императору Судзаку, — ответил он. — А что бы преподнести императору Сага?
— Он любит играть на корейской флейте. Давай преподнесём ему флейту, которую танский император вручил отцу за подаренное ему кото, — предложила госпожа.
— Придворным, как обычно, преподнесём платье. Для молодых принцев нет установленных подарков, поэтому надо выбрать что-нибудь изящное, — продолжал Накатада.
— Я приготовила вот что, — стала советоваться с ним госпожа, показывая различные вещи.
Книга, преподнесённая императору Судзаку, была в сорок листов и сделана из цветной китайской бумаги. Она была вложена в футляр из сандалового дерева с золотой окантовкой. Увидев подарок, император Судзаку сказал:
410
Прим.43 гл. XX:
Смысл стихотворения в том, что это дом не Канэмаса, а Накатала. Коно Тамма отмечает, однако, что ответ не соответствует обстоятельствам.