Слёзы хлынули водопадом из его глаз. Все находившиеся рядом тоже не могли сдержать слёз.
— Я слышал, что вот уже несколько лет жена Санэтада живёт у подножия горы Сига, возле перекрёстка, где идёт дорога на гору Хёэй, в очаровательном местечке. Пока она оставалась на Третьем проспекте, все кому не лень старались добиться её благосклонности, например, второй военачальник Личной императорской охраны Сукэдзуми беспрестанно посылал ей письма. Устав от домогательств, госпожа удалилась в горы, — вмешался в разговор Санэмаса.
«Когда генерал Накатада был ещё вторым военачальником Императорской охраны, мы как-то раз оказались с ним в этом местечке. Неужели это и был её дом? — с удивлением думая Санэтада. — Неужели девица, которая разговаривала с нами, была моей дочерью? Я тогда отметил только, как тихо в том доме. Поразительно, что я мог ничего не понять! Как, вероятно, была удивлена и напугана моя жена!» Сердце его охватила глубокая печаль.
— Отправляйся туда не медля, — сказал Суэакира. — Нельзя допустить, чтобы твоя дочь влачила такое жалкое существование. Ты забросил службу и никогда не сможешь получить моего нынешнего чина. Но я могу удочерить твою дочь и добиться, чтобы её взяли на службу во дворец. Это не такое уж большое дело, но я хоть оставлю о себе добрую память.
Он долго ещё разговаривал с сыном.
Затем министр обратился к дочери, госпоже Сёкёдэн:
— В этом доме есть пять кладовых, которые обычно не открывают. В двух из них собраны редкие сокровища, три остальных полны разными необходимыми вещами. Я завещал тебе поместья в провинциях Тотоми, Тамба, Овари, Синано и Хида — это самые процветающие из моих владений. Сохрани их. Наследник престола не отличается особой щедростью. Но брат твой, Санэмаса, очень великодушен, и на него ты можешь положиться. Он всегда поможет тебе. Те же, кто не забудет меня, будут верны и ему.
— Вы, наверное, правы, — ответила госпожа. — Раньше наследник престола не был столь равнодушен ко мне, как сейчас. Как только во дворец въехала эта самая Фудзицубо, он охладел не только ко мне, но и к другим знатным наложницам. Когда я слышу, как во дворце жалуются дамы, я всегда думаю «Только бы батюшка не покинул меня!» Ваши слова так меня пугают, что кажется, сердце моё разорвётся. Я слушаю вас, и невыразимая скорбь охватывает меня. Если вы действительно собираетесь отправиться в страну мрака, возьмите меня с собой. Вы завещали мне огромные ценности, но если вас не станет, они сразу исчезнут: когда сокровищами владеет женщина, они тают на глазах, — говорила она, горько плача.
— Не тревожься ни о чём, — успокаивал её отец. — Ведение дел не потребует больших трудов. Отныне без особой надобности не появляйся во дворце. Я всегда старался, чтобы твои выезды были обставлены так, как это необходимо, я заботился и об экипажах, и о свите. Но когда меня не будет и никто не возьмётся следить за твоими выездами, они станут вызывать смех, а тебе доставлять одни терзания.
Министр продиктовал всё, что нужно было сделать, как вести дела после его смерти. Он возвратил императору свой ранг, принял постриг и вскоре скончался.
Начиная с двадцатого дня второго месяца в дом министра каждый день являлись с соболезнованием левый и правый генералы Личной императорской охраны и сыновья правого министра, который был младшим братом покойного. В доме правого министра был объявлен траур по умершему брату, сыновья Масаёри и он сам не ходили на службу во дворец, и даже Фудзицубо попросила разрешения удалиться ночью в родительский дом по случаю траура. На этот раз наследник; престола не мог отказать ей. Он вошёл в её покои и лёг рядом с ней.
— Мне всегда хорошо только с тобой, — сказал наследник. — А теперь я буду один. Даже Насицубо уехала из дворца.
— Но ведь с вами остаются и Сёкёдэн, дочь отрёкшегося императора, и Рэйкэйдэн, дочь левого министра. Да и дочь принца Сикибукё должна не сегодня-завтра прибыть во дворец, — ответила Фудзицубо.
— Всё время, пока ты будешь у отца, я не собираюсь ни с кем из них видеться — от них мне достаются одни попрёки, что я взял тебя на службу. Дочь отрёкшегося императора очень благородна, и мне её жалко, но у неё страшно необузданный нрав, женщина должна быть простодушна и беззаботна. К тому же она ненавидит тебя, а это мне не по душе. Злючку же Сёкёдэн мне сейчас очень жаль. Когда она не обнаруживает своих чувств, всё прекрасно — во внешности у неё нет ни одного изъяна. Что было бы теперь с её детьми? Братьев у неё много, но вряд ли они станут заботиться о ней. Пока был жив её отец, она ни в чём не нуждалась. Как ей сейчас, должно быть, тяжело! Пошлю-ка я узнать, как она себя чувствует. Мне говорили, что покойный министр особенно беспокоился о ней. Он, наверное, тревожился о том, что я не отношусь к ней так, как ему хотелось бы.
— Из-за того, что о Санэтада ходили нехорошие слухи, госпожа Сёкёдэн прекратила с ним всякое общение, — сказала Фудзицубо. — Но возвратившись в родной дом, она, несмотря на всё злословие, наверное, захочет послать ему письмо.
— Навряд ли, — возразил наследник престола. — Не думаю, что сыновья министра будут относиться к ней с большим участием — даже несмотря на то, что они ей братья и по отцу, и по матери. А вот Накатада и Насицубо — сводные брат и сестра, и между ними не должно бы быть слишком тёплой дружбы, но они относятся друг к другу так задушевно, что это всем бросается в глаза и вызывает зависть.
— Если их только двое, из-за чего им ссориться? Когда я жила в отчем доме, многие осаждали меня письмами, но как только я въехала к вам, все сразу же от своих чувств отказались, и только Санэтада до сих пор любит меня по-прежнему. Он потому и службу оставил. Мне хотелось бы выразить ему признательность за то, что из всех влюблённых он один остаётся мне верным.
— Действительно, такая верность очень приятна, — согласился наследник, — подобные чувства и мне кажутся надёжными. Но ты отправляешься домой из-за того только, что радуешься его верности, и этим причиняешь мне мучение <…>.
И когда за Фудзицубо прибыли экипажи в сопровождении свиты, наследник не разрешил ей покинуть дворец.
— Уехав из дворца, ты по своему обыкновению не станешь торопиться с возвращением и будешь заставлять меня ждать, — сказал он.
— Разве я могу так поступить? С какой целью? Уже сейчас наше расставание печалит меня — как же я решилась бы к вам не возвратиться?
— Это предвещает недоброе, — сказал он. —
До глубокой ночи он не уходил от Фудзицубо.
Наученные горьким опытом, ни Масаёри, ни его сыновья не произносили ни слова, но измучившись ожиданием, министр стал, одну за другой, посылать дочери записки.
— Даже возвратившись в родной дом, где будут выполняться все мои желания, я после ваших слов вряд ли могу быть спокойна. На этот раз я возвращусь к вам как можно быстрее, — пообещала Фудзицубо наследнику престола.
Он же произнёс:
— Скорбя о цветах,
Что ветер осыпал,
Ночью весенней их видишь во сне.
Но смогу ли один я заснуть,
Чтобы увидеть тебя?
Как же мне быть?
Она ему ответила:
— Весной все цветы
Осыпаются вместе.
Подумай, как тяжело,
Оставив тебя,
В путь мне пускаться.
Полночь давно прошла. Время близилось к рассвету, а Фудзицубо всё ещё не появлялась. Масаёри притаился в её покоях. Сыновья его расположились в помещениях прислуживающих дам, развлекались там и шутили, а слуги и юные служаночки из свиты Масаёри в парадных одеждах оставались на своих местах и ждали отъезда.
136
Прим.3 гл. XVI:
Вторая часть стихотворения построена на омонимах:
137
Прим.4 гл. XVI:
Под сосной принц подразумевает себя самого, под росой — Фудзицубо. Стихотворение содержит упрёк: «Если бы ты (роса) крепко любила меня (превратилась в твёрдый жемчуг), никто не смог бы тебя оторвать (никогда бы не растаяла)».