Как себя чувствует Инумия? Обязательно ответь мне». Прочитав письмо, Фудзицубо сказала:
— Его почерк очень похож на почерк наследника престола. Один другому ни в чём не уступает. Пока Накатада находится у императора, принеси-ка Инумия сюда. Ведь когда он вернётся, этого нельзя будет сделать.
— Накатада строго-настрого запретил кормилицам выносить Инумия, — ответила принцесса. — Кто бы ни захотел увидеть Инумия, кормилица Тайфу под тем или иным предлогом непременно отказывает.
— Но всё-таки, пока Накатада не вернулся, принеси её. Если я упущу этот случай, я её так и не увижу, — настаивала Фудзицубо.
— Даже моя бабка хорошенько её не видела, — отвечала принцесса. — Накатада на меня никакого внимания не обращает, со мной даже не говорит, но над Инумия он страшно трясётся. Когда он уходит из дому, он несколько раз велит, чтобы её никому не показывали.
— Почему же он так важничает? — удивилась Фудзицубо. — Почему Накатада заставляет вас так себя вести? Делай что тебе хочется, ты не должна во всём следовать указаниям мужа.
Посыльный попросил передать принцессе: «Господин сказал мне, что если я приду без ответа, он меня не будет больше держать на службе. Пожалуйста, напишите ответ. Если меня прогонят со службы, я не знаю, что буду делать».
— Твоей вины нет никакой, — обратилась к нему принцесса. — Просто здесь ничего особенного не происходило, вот я и не писала. Но отвечу ему, чтобы избавить тебя от неприятностей.
Она взяла кисть и написала:
«Я прочитала твоё письмо, но поскольку здесь не произошло ничего такого, что могло бы обеспокоить тебя, я и не ответила. Твоё стихотворение о горе Касуга поразило меня своим унынием.
На горные склоны
Ничья нога не ступает.
Где было видно,
Чтоб осыпались цветы,
Не ожидая ветра порывов?[187]
Что я могу сказать об Инумия».
Наступил вечер. Накатада покинул дворец и сразу же отправился за женой.
Фудзицубо велела положить подушки и усадить его на веранде. Накатада распорядился, чтобы передовые были готовы к выезду, и приказал подвести экипаж к дому. Жене он послал записку: «Я освободился и, полагая, что ты собираешься домой, пришёл за тобой».
«Мы очень долго не виделись с Фудзицубо, и нам теперь не наговориться. Мне хочется побыть с нею сегодня и завтра. Пожалуйста, возвращаться домой», — ответила принцесса.
«Поедем сейчас домой, потом ты опять вернёшься сюда», — продолжал просить генерал.
«Ты поднимаешь шум из-за пустяков», — ответила она.
Фудзицубо стала её уговаривать:
— После службы во дворце он хочет, по-видимому, отдохнуть. Побудь с ним, а я перейду в другую комнату.
— Ничего не случится, если я не выйду к нему, — отрезала принцесса.
Накатада не хотел насильно заставить жену вернуться домой и пребывал в нерешительности. Наконец он сказал:
— Если так, то я проведу ночь здесь.
Фудзицубо распорядилась поставить в южных передних покоях ширмы, расстелить постель и пригласить туда генерала.
— Как это всё неудобно! Здесь и без него тесно. Пусть отправляется к Инумия! — рассердилась принцесса.
— Что ты говоришь? Спать рядом с Инумия? — воскликнул Накатада и ушёл в помещение, где расположились господа, которые явились охранять Фудзицубо.
В тот вечер еду готовили помощник управляющего делами наследника престола с сыновьями Масаёри, и везде — в трапезной Фудзицубо, в помещении для прислужников её детей, в общей трапезной — было много народу. Перед Фудзицубо, Первой принцессой и её сёстрами, перед детьми наследника престола поставили квадратные подносы и принесли еду. Накатада подали то же, что и его жене. Но он есть не стал и, отослав яства господам, охранявшим дом, лёг спать. От Фудзицубо ему принесли покрывало. Сопровождающие Накатада расположились кто где. Им тоже принесли угощение.
— Подойди сюда, к этой занавеси, я хочу что-то тебе сказать, — упрашивал Накатада жену.
— Это невыносимо наконец, — рассердилась принцесса и ушла спать за полог.
Все разошлись по своим покоям.
В полночь из усадьбы на Третьем проспекте от Канэмаса принесли Накатада записку: «Загляни к нам. Срочное дело».
— Что случилось? — испугался генерал.
— Госпожа Насицубо чувствует себя плохо, — доложил ему посыльный.
— Передай вот что: я только что возвратился из императорского дворца, чувствую себя так плохо, что не разберу, где восток, где запад, немного отдохну и сразу же приду.
— Я всё передам. Но туда не входите из-за скверны, — сказал посыльный.
— Так кто же? — воскликнул Накатада.
— Мальчик! — ответил тот.
— От наследника престола был гонец? — спросил генерал.
— Я не знаю. Меня спешно отправили сюда, и я никого не видел, — ответил посыльный и возвратился на Третий проспект.
Стало светать. Накатада через даму по имени Тюнаго передал жене о том, что произошло на Третьем проспекте и добавил: «Сейчас пойду туда, садиться не буду и сразу же возвращусь».
— В чём дело? — спросила Фудзицубо.
— Говорят, что у Насицубо родился мальчик, — ответила ей принцесса.
— Какая досада! — воскликнула та.
Генерал побыл на Третьем проспекте, ни к чему там не прикасался, затем вернулся в усадьбу Масаёри. Он опять уговаривал принцессу возвратиться домой. Вечером Накатада отправился на Третий проспект навестить Насицубо.
В покоях Фудзицубо появился архивариус Корэкосо, который пришёл сам по себе, без поручений от наследника. Фудзицубо позвала его в комнату и стала расспрашивать:
— Сколько гонцов послал наследник к Насицубо?
— Наследнику престола никто о положении госпожи Насицубо не докладывал <…>. А когда пришло известие о том, что она очень мучается, он очень испугался и посылал меня туда ночью и сегодня утром, — рассказывал Корэкосо звонким голосом. — Родился мальчик. Говорят разное, но у госпожи Насицубо точно родился мальчик. Наследник престола как будто хотел не мальчика.
Фудзицубо делала вид, что она его даже не слушает, ей это всё было явно неприятно, и она не произносила ни слова.
В доме Канэмаса на третью ночь после рождения младенца устраивался пир. На пятую ночь угощение для пира готовил Накатада, а на седьмую, как всегда в таких случаях, пришёл гонец с поздравлениями от наследника престола. Помещение для роженицы было вычищено и красиво убрано. Во дворе под шатрами всю ночь пировали Канэмаса со своими подчинёнными, там же находились и прислуживающие Насицубо. Ночь напролёт звучала музыка. Пришли поздравления от Масаёри, императрицы и жены Масаёри. К Канэмаса прибыли сыновья Масаёри, муж его четвёртой дочери Санэёри, Сукэдзуми, Тикадзуми, а также младший военачальник Левой личной императорской охраны[188] и второй военачальник Личной императорской охраны, служивший в то же время главным архивариусом.[189] Пришли важные сановники, старший советник министра Тадатоси и его младший брат, советник сайсё. Собралось много гостей. Подготовкой пира на девятый день занимался Накатада. Были приготовлены обычные в таких случаях серебряные подносы, сумимоно,[190] связки монет для ставок в играх.
Канэмаса радовался внуку беспредельно. Он взял его на руки сразу же, не дождавшись, пока перережут пуповину.
— Разве у кого-нибудь есть такой замечательный внук? Только наследник престола в младенчестве был таким же. Как было бы чудесно, если бы Насицубо через год или два, возвратившись к наследнику престола, родила второго такого ребёнка! — ликовал он.
— Недаром говорят: счастливчики рождаются позже всех, — сказала его жена. — И это твой внук! Ты, конечно, уже думаешь о другом. Разве императрица-мать не бабка Насицубо? Разве твоя младшая сестра не супруга императора? Он твой внук, и теперь эта линия не прервётся.[191]
187
Прим.54 гл. XVI:
Стихотворение построено на использовании тех же омонимов