— Как же я увижу то, что исполняется перед императором? — удивилась его мать.
— Я всё устрою так, что ты сможешь всё хорошо видеть, — стал уверять её Накатада. — Думаю, что такая музыка звучит только в раю Чистой земли. Мне очень хочется, чтобы ты полюбовалась этим зрелищем. Поедем, собирайся побыстрее!
— Мне кажется, что это всё-таки неразумно, — колебалась она. — Потом, я в нерешительности: что подумает об этом твой отец?
— Мы об этом никому не скажем. Ни о чём не беспокойся. Поехали скорее, — торопил её Накатада.
— Как это ни безрассудно, после твоих рассказов мне захотелось взглянуть на праздник.
— Почему ты мне не доверяешь? Разве я стал бы подбивать тебя на какое-нибудь сумасбродство? Право, досадно. Уж настолько-то я разбираюсь в жизни. Поспеши же! Выбери красивое платье, оденься так, чтобы все изумились, увидев тебя.
— Если хорошенько поискать, то платье, какое тебе хочется, я найду. А где же мне взять другое лицо? И не помню, куда это я его заложила, — пошутила госпожа.
— У нас есть время, чтобы хорошенько поискать. Что ж, на поиски!
— Займёмся приготовлениями… — говорила госпожа и спешно сушила волосы. — Ты, кажется, чем-то озабочен, но не говоришь…
— Мне жаль, что соревнования окончились таким образом. Меня самого поражение правой команды радует, но для отца ничего радостного в этом нет, и больше всего ему обидно, что правая команда проиграла всего одно очко. Потом мне стало досадно, что ты не видишь праздника. Возьми с собой дам, которые помогали тебе в приготовлении пира на случай победы правой стороны. Садитесь все в экипажи, а я поеду верхом.
Кроме экипажа генерала, украшенного листьями пальмы арека, Накатада велел приготовить ещё три экипажа для сопровождающих дам и сказал Кунитоки, помощнику главного конюшего:
— Выбери в конюшне самую лучшую лошадь, вели её оседлать и выведи во двор.
— Говорят, что существуют так называемые кони-драконы, но для вас я приготовлю лошадь, которая ни в чём им не уступит. Таких лошадей найдёшь только в императорских конюшнях, — сказал тот.
— Ты сам пас коней в поле ‹…› — сказал Накатада.
— Приближается время осмотра лошадей, для конюшен нужно будет отбирать из тех, которые пасутся на пастбищах в провинциях, — ответил Кунитоки.
— Бывает, что лошадей слишком много… — заметил Накатада.
‹…›
— На этой лошади я и поеду, — решил Накатада. — Приготовь её.
— Похоже, что вы так и остались непостоянным в душе, — усмехнулся тот. —
Подул ветер, и Накатада, собираясь возвратиться в дом, произнёс:
— Осень настала.
Ночью прохладной
Пускаюсь я в путь.
А одежда для смены
Так же тонка, как и раньше[724].
— Но если говорить серьёзно, как мне снарядить для вас лошадь? — спросил Кунитоки.
— Возьми седло уцуси. Прочее снаряжение не соответствовало бы случаю[725].
— В свите все едут без седла уцуси. Если на вашей лошади будет это седло и вы поскачете быстро, за вами трудно будет поспеть, — заметил конюший.
— Для сопровождающих сойдут обычные сёдла, — велел Накатада. — Я хоть человек незаурядный, но этого ещё не признают, поэтому веду себя осмотрительно ‹…›.
В конюшне у Кунитоки было тридцать с лишним лошадей, но ни одна из них не могла сравниться с лошадью, подаренной Накатада в Фукиагэ. Кунитоки взял седло уцуси, оседлал эту лошадь и вывел её.
Тем временем госпожа высушила волосы и расчесала их гребёнкой, надела платье из узорчатого шёлка с цветочным рисунком, белое платье со шлейфом с тёмно-синими узорами и парадное китайское платье. Поскольку было прохладно, она надела кроме того накидку из узорчатого лощёного шёлка, красное платье и тёмно-фиолетовое платье. Наряд её был великолепен. «Никаких роскошных платьев не нашла, пришлось одеться вот во что», — сказала она. В сопровождении шести дам, четырёх юных служанок и двух низших прислужниц она появилась на коленях на веранде.
Когда Накатада увидел мать при свете факелов, горящих во дворе, он был ослеплён её красотой. Волосы её немного курчавились и были такие длинные, что когда она стояла во весь рост, они стелились по полу на два сяку. Только что вымытые и расчёсанные, они покрывали всю спину. Госпожа была хорошего роста и на редкость стройна, никто в этом мире не мог сравниться с ней. О красоте лица говорить не приходится. Накатада показалось, что перед ним Фудзицубо, и забыв, что это его мать, он думал: «Это небожительница какая-то, которая спустилась на землю!»
— Пусть подают экипаж, — приказала госпожа.
— Как жаль, что отец сейчас не видит тебя, — сказал ей Накатада, и повернувшись к слугам, велел подавать экипаж, а сам поставил переносные занавески.
Вместе с госпожой в экипаж сели две дамы. В два других экипажа сели остальные дамы и служанки. Все тронулись со двора. Сам Накатада ехал верхом рядом с экипажем матери. Их сопровождало около восьмидесяти человек четвёртого, пятого и шестого рангов, обычно составляющих свиту Канэмаса.
Экипажи въехали в крепость и остановились у северных ворот императорского дворца. «Подождите меня здесь. Пусть свита не отходит у экипажей, а я пойду один», — распорядился Накатада и направился во дворец. Слуги зажгли факелы и стояли большой толпой. Накатада вошёл во дворец Человеколюбия и Долголетия и приблизился к императору.
— Ну что, выполнил обещание? — спросил, увидев его, государь.
— Экипаж с моей матерью ожидает у ворот.
Император довольно улыбнулся и сказал:
— Таким образом, ты со мной расквитался.
Накатада почтительно поклонился и отошёл. Сводная сестра Накатада служила в покоях наследника престола, и мать её, Третья принцесса, жила вместе с дочерью. Раньше Канэмаса был с ней в превосходных отношениях, но с тех пор, как у него поселилась мать Накатада, он и близко не подходил к покоям Третьей принцессы. Она очень страдала из-за этого, а когда её дочь начала служить у наследника престола, тоже переехала во дворец.
Накатада вошёл в её покои и через занавесь обратился к ней:
— Не могу ли я попросить вас кое о чём?
— Кто это? — спросила принцесса.
— Это Накатада, — назвался он. — Не могу ли попросить у вас переносные занавески, которыми пользуются при выходе из экипажа? У меня совсем нет времени, чтобы поехать за ними домой…
— Мои занавески очень грязны, но если хочешь, возьми, — ответила госпожа. — Насицубо ещё молода и совсем одна. Беспокоясь о ней, я переселилась сюда. Никто к нам не заглядывает, тут уж ничего не поделаешь, но и ты меня не навещаешь, совсем от меня отдалился…
— Ах, мне так стыдно! — ответил Накатада. — Я иногда являюсь во дворец наследника престола, но мне было невдомёк, что вы живёте здесь. ‹…› Я справлялся о вас в срединном дворце, но мне ответили, что вы пребываете во дворце отрёкшегося от престола императора Сага. А оказывается, вы живёте здесь. Я, конечно, человек незначительный, но всё же сестре не посторонний, и если бы она, находясь на службе у наследника престола и зная о моей никчёмности, всё-таки полагалась на меня, я был бы счастлив.
— Мне очень приятно это слышать, — поблагодарила госпожа. — Насицубо теперь живёт у наследника престола, но родной отец совсем её забыл, и она чувствует себя совершенно заброшенной. Других братьев у неё нет. Не забывай же, что она беззащитна, и утешай её время от времени.
723
Прим.50 гл. XI:
Стихотворение построено на омонимах:
724
Прим.51 гл. XI:
Стихотворение построено на тех же образах и омонимах, что и предыдущее, а кроме того, использует омонимы:
725
Прим.52 гл. XI:
Не совсем ясно, что значит