Ветра порыва
К небу взлетать, как пылинка?
Кто может плавать
В крошечной капле росы?»[299]
Пришло письмо от правого генерала Канэмаса:
«Если б несчастный
Смог слёзы собрать,
Что к тебе от любви проливает,
Ларцами, полными перлов,
Стали б его рукава».
Атэмия ответила ему:
«Будь этот страдалец
Немного порасторопней,
Увидев, как перлы скользят по щекам,
Он эти б сокровища мигом собрал
И в коробках бы мне преподнёс».
Пришло письмо от второго советника министра Масаакира:
«Не заботясь о том,
Что погибнуть могу,
В воду вступаю,
Чтобы пучины и мели узнать
Твои, о Натори-река!»[300]
Атэмия ответила ему:
«Как может пузырь,
Скользящий легко
По потоку, что от водопада несётся,
Знать о пучинах и мелях
Глубоководной реки?»[301]
От принца Хёбукё пришло письмо:
«Ни в чём не найти
Мне утешенья
От горьких страданий любви.
Тоскою охвачен,
Все дни я стенаю…»
Как-то раз молодые люди собрались в доме, где жила Атэмия. Принц Тадаясу играл на кото и рассказывал разные истории. Увидев, как в фонарь, стоявший перед ними, влетают летние мотыльки, он произнёс, обратившись в сторону, где сидела Атэмия:
— Провожу в одиночестве ночи…
Если б могли мотыльки
Не лететь на огонь,
Тогда бы и я
Не пылал от любви.
С каждым днём я страдаю всё больше и больше. Что же будет со мною?
Девица ничего ему не ответила.
Императорский сопровождающий Накадзуми сложил стихотворение:
— О, если бы я,
От страданий любви
Не находящий покоя,
Лишился души! Ведь тело пустое
Не может стенать…
Никто ему не ответил.
Юкимаса произнёс:
— Даже лёгкий дымок
От каяриби, струясь непрерывно,
В небе становится грозной тучей.
Так почему же вместе с тобою
Мне не удаётся травы связать?[302]
Ответа на это не последовало.
Глава IV
У ОТРЁКШЕГОСЯ ОТ ПРЕСТОЛА ИМПЕРАТОРА САГА
Как я рассказывал раньше, правый генерал Канэмаса после состязания в борьбе устраивал в своём доме пир, и на нём, как обычно в таких случаях, присутствовал левый генерал Масаёри[303].
Как-то вскоре после этого императорский сопровождающий Накатада, выйдя из дворца императора, направился к левому генералу. Он постучал в ворота, и к нему вышел управляющий Фудзивара Кадзутика.
— Доложите императорскому сопровождающему Накадзуми, что пришёл Накатада, — попросил гость.
Управляющий пошёл к Накадзуми, доложил о визите, и тот распорядился:
— Пригласите его сюда!
Он велел провести Накатада в свои покои и принял его там.
— В тот день, когда мы познакомились, я выпил слишком много вина и являл собой зрелище плачевное. Боюсь, что в разговоре с вами допустил какую-нибудь неучтивость. Я пришёл принести вам свои извинения, — начал Накатада.
— Это мне нужно просить у вас прощения, — ответил Накадзуми. — Думаю, что это я в ту ночь был недостаточно любезен с вами. Я был очень пьян и ничего не помню.
У них завязалась задушевная беседа.
— Обычно я провожу время в одиночестве, как сегодня, — сказал Накадзуми, — заходите ко мне время от времени. Дамы, которую бы я постоянно навещал, у меня нет, и я целыми днями скучаю.
— Отчего это? — спросил Накатада. — Мне вот, кроме как в императорский дворец, ходить некуда. Домов же, куда вы можете пойти, так много, как шерстинок у быка!
— Не находится ли такой дом на роге у цилиня?[304] — усмехнулся хозяин.
Беседа их была очень сердечной. При прощании они обменялись уверениями, что будут во всём помогать друг другу, и Накатада отправился к себе.
С тех пор Накатада стал время от времени приходить к Накадзуми, и Масаёри, узнав об этом, сказал своим молодым сыновьям:
— Когда императорский сопровождающий Накатада приходит к нам, оказывайте ему, дети мои, подобающий приём. Он вряд ли станет учить вас играть на кото, но и в игре на других инструментах он столь искусен, что сравниться с ним никто не может. Когда он будет исполнять музыку, слушайте его внимательно и старайтесь запомнить хоть что-нибудь.
В сердце Накатада запала мысль написать письмо Атэмия, и он всё чаще навещал Накадзуми. Юноша стал своим человеком в доме Масаёри и часто заводил разговоры с прислуживающими госпожам дамами. Среди них была одна молодая девушка из хорошей семьи, по прозванию Соо, которая состояла при Атэмия. Накатада давал ей обиняками понять о своих чувствах к Атэмия, но девушка отвечала холодно и, по-видимому, ничем помочь ему не собиралась. Однажды Накатада, отломив очень красивую ветку хаги, написал на листьях его такое стихотворение:
Он вручил ветку Соо и попросил:
— Когда будет удобный случай, передай, пожалуйста, твоей госпоже.
Соо тотчас принесла ветку Атэмия, и красавица долго её рассматривала.
Пришло письмо от наследника престола:
«Сердце моё неизменно
Доверяет тебе.
Но осенью, в долгую ночь,
Когда воет ветер холодный,
Я мучусь сомненьем».
Атэмия написала в ответ:
«Как только задует
Осени ветер холодный,
Падают листья и никнут травы,
Иные же этому ветру
Верят… Как это прискорбно!»[306]
Пришло письмо от принца Хёбукё:
«В травах густых,
О тебе лишь тоскуя,
Душа моя бродит.
Разве не ей сострадая,
Плачут цикады?»
Атэмия написала в ответ:
«Если душа
В зарослях вянущих трав
Долго блуждала,
То знает она, как переменчиво сердце
Плачущих горько цикад».
Правый генерал Канэмаса был в это время болен, и, опасаясь, что больше не поднимется с постели, он написал письмо Атэмия:
«Вот уже несколько дней, как я тяжело болен. Мне сделалось нестерпимо грустно при мысли, что я скончаюсь, не сказав Вам о своём положении.
Исчезнуть должен, как роса
При блеске утра исчезает.
Но если бы увидеть мог письмо,
Твоей рукой начертанные знаки,
Душа б моя осталась в этом мире.
Как бы я радовался, если бы Вы могли навестить меня!»
Атэмия ничего ему не ответила.
Пришло письмо от второго советника министра Масаакира:
299
Прим.92 гл. III:
В этом и следующем стихотворениях Атэмия нарочито воспринимает всё сказанное буквально, разрушая таким образом систему поэтических образов.
300
Прим.93 гл. III:
Стихотворение основано на игре омонимов:
302
Прим.95 гл. III:
Юкимаса хочет сказать, что он, человек, обладающий душой, должен обладать и большей силой убеждения, чем бездушный дым. По-видимому, в древности существовал обычай связывать при клятвах траву, на который и намекает стихотворение.
303
Прим.1 гл. IV:
Речь идёт о пире, описанном в конце первой главы. Четвёртая глава охватывает события около полутора лет, от осени года, когда Накатада исполнилось 19 лет, до весны, когда ему был 21 год.
304
Прим.2 гл. IV:
Цилинь — мифический единорог, появление которого, по китайским поверьям, предсказывает рождение мудреца.
305
Прим.3 гл. IV:
Роса ассоциируется со слезами. Стихотворение имеет смысл: «Глядя на белую росу, лежащую на нижних ветках хаги, я при мысли о том, что они скоро пожелтеют, не могу сдержать слёз».
306
Прим.4 гл. IV:
Стихотворение содержит упрёк, что принц сравнил Атэмия с осенним ветром.