Правые и левые всадники выстроились в ряд от ограды конюшен до места, где расположились гости. Каждый всадник привязал табличку[516]. Когда всадники трогались с места, отрава и слева играли рандзё, а после окончания поединка исполняли танец. Чиновники третьего ранга Военного ведомства, сидя верхом и находясь около ограды, объявляли масть коней. Во втором туре победила правая сторона. Слуги сыграли рандзё и исполнили танец. В третьем туре победила левая сторона, в четвёртом — правая, в пятом — левая, в шестом — правая, в седьмом — левая, в восьмом — правая, в девятом — левая. После этого подсчитали число очков у каждой группы. В заключительном туре выехали самые знаменитые всадники того времени на лучших лошадях конюшен, с левой стороны — стражник Тикамаса, с правой — Мацуката, бывший в том же чине. Все всадники обеих групп, начиная с предводителей, вознесли богам молитвы. Тикамаса и Мацуката стали соревноваться, и казалось, что мастерство их совершенно равное, но правая сторона перевесила, а левая проиграла.
Несколько раз наполняли чаши вином. Исполнение музыки было блистательным. Во внутренних покоях госпожи стояли перед занавесями, отделявшими их от пирующих. Там были поставлены ширмы высотой в четыре сяку. Все дамы из дома Масаёри собрались здесь и разглядывали гостей.
Левый министр подошёл к Масаёри:
— На этом пиру присутствуют, как мне кажется, все, кого нельзя обойти в нашей столице, по этому случаю поднимем чаши. Но ведь и Санэтада проживает в вашем доме, почему же его не видно здесь?
— Мне сказали, что он нездоров, — ответил тот.
— Странно, — промолвил министр. — Он всегда мог повалиться здоровьем. С чего это он стал так часто болеть? Я уже давно хотел поговорить с вами кое о чём. Может быть, мы поговорим об этом сегодня, за чашей вина? Вы согласились, чтобы ничтожный Санэёри женился на вашей дочери, почему же вы не принимаете в дом Санэтада? У меня много сыновей, но этого я люблю больше всех. Пожалуйста, отнеситесь нему так, как будто это ваш любимый Накадзуми.
— Чтобы относиться к нему так, как к Накадзуми, я должен знать про него всё, — рассмеялся хозяин и добавил серьёзно: — Я действительно должен знать своего зятя досконально. Но у меня нет дочери, которая была бы парой вашему сыну. К тому же, что сейчас говорить, ведь уже наступит пятый месяц[517].
— Ну, подобные отговорки он слышит от вас уже очень давно, — сказал министр, беря в руки чашу с вином, —
Масаёри на это ответил:
Вся ночь прошла в развлечениях. Сановники и принцы получили по полному женскому наряду, главным конюшим и военачальникам Правой и Левой императорской охраны преподнесли ‹…›, а для чинов ниже их к подаркам добавили штаны из белого полотна. Чинам, зажигавшим факелы, слугам в конюшнях и слугам, искусным в исполнении песен и плясок восточных провинций, преподнесли шёлк и полотно. Гости пировали до рассвета, и ранним утром все отправились по домам.
Наследник престола прислал письмо Атэмия:
«Так длинен корень ириса,
Что вошёл в поговорку.
Но длиннее ещё
Пятого месяца дождь.
Сможет ли вытерпеть сердце?[520]
Жалеешь ли ты меня? Поскорее переехала бы ты ко мне во дворец!»
Атэмия на это ответила:
«Хотеть сказать
И не мочь говорить
С чем сравнится это мученье?
В поговорку войду,
Страданий не зная конца».
От принца Хёбукё пришло письмо:
«Мыслями о другом
Был отвлечён до сих пор.
Летом стали густы
Деревья на склоне горы.
Нет конца стенаньям моим»[521].
От правого генерала Канэмаса пришло письмо:
«Уныньем охвачен,
Ко всему безучастно
Стало сердце моё.
Как долго длятся
Летние ночи!»
Пришло письмо от советника министра Масаакира:
«Как жаль, что проходит
Месяц пятый, когда о тебе
Думать нельзя,
Но можно внимать повторенью
Названья ооти цветов»[522].
Пришло письмо от Минамото Санэтада:
«Давно в реке слёз
Должен был утонуть.
И если ещё я плыву,
То лишь для того, чтоб в мыслях
Страдать о тебе…
Я не сокрушаюсь о том, что сгубил себя, меня печалит только то, что не могу достичь желаемого».
Читая письмо, Атэмия почувствовала жалость к молодому человеку, но отвечать не стала.
От принца Тадаясу пришло письмо:
Пришло письмо от Судзуси из провинции Ки:
В последний день пятого месяца Накатада прислал Атэмия подгнивший мандарин, написав на нём:
«Ждал, когда цитрус
Поспеет, но сгнил он
В месяце пятом.
И летнее очищенье
Мне теперь безразлично[525].
Как ужасно, что проходит пятый месяц с его дождями!»
Пришло письмо от императорского сопровождающего Накадзуми:
«Завидую бабочкам:
Летом, летя на огонь,
Сгорают они мгновенно.
Если б и я с ними летел,
Нашёл бы от мук избавленье».
Пришло письмо от младшего военачальника Личной императорской охраны Накаёри:
Пришло письмо от Юкимаса:
Наступил шестой месяц.
В усадьбе Масаёри был широкий пруд, вокруг него росли густые деревья. На острове посреди пруда, где ветви деревьев красиво свешивались к воде, стоял великолепный павильон для ужения рыбы. Павильон был выстроен на берегу, часть его нависала над водой. Изящные лодки были спущены на воду. К павильону через пруд вёл плавучий мост. В самое жаркое время господа могли наслаждаться там прохладой.
516
Прим.20 гл. VIII:
По предположению комментаторов, имеется в виду табличка с именем всадника.
519
Прим.23 гл. VIII:
Под цветущим померанцем (
520
Прим.24 гл. VIII:
Стихотворение построено на омонимах:
521
Прим.25 гл. VIII:
В стихотворении употреблено слово
522
Прим.26 гл. VIII:
523
Прим.27 гл. VIII:
Стихотворение основано на игре слов:
524
Прим.28 гл. VIII:
Под облаком Судзуси подразумевает самого себя, не имеющего возможности приблизиться (послать письмо) к Атэмия.
525
Прим.29 гл. VIII:
Накатада имеет в виду, что его надежды оказались тщетными, и сравнивает их с мандарином, который сгнил, не успев созреть. Далее он говорит, что ничто не может обрадовать его в предстоящем шестом месяце, хотя с наступлением его снимается запрет на совершение бракосочетаний. Летнее очищение (
527
Прим.31 гл. VIII:
Под «листочком» подразумеваются «слова» (то есть письмо от Атэмия), так как иероглиф «ха» (