— Сегодня, двенадцатого дня, я свободен от службы во дворце. Никуда не надо идти и можно наслаждаться прохладой в павильоне на пруду. Доставьте туда свежие фрукты, — Приказал Масаёри и отправился на остров.
Сыновья и зятья его в тот день тоже были дома. Масаёри написал на веере:
«Густы так кроны деревьев,
Что даже роса
Не может сквозь них просочиться.
И быстро веет
Ветер, в соснах шумящий»[528] —
и велел Накадзуми отнести это принцу Мимбукё.
Принц прочитал, написал, в свою очередь, стихотворение и послал веер правому министру Тадамаса:
«Холодом ветер веет
На острове в роще густой,
Но приятнее мне
Дома, в прохладной тени
От крошечной ветки[529].
Вот что получил я из павильона для ужения рыбы». Правый министр, прочитав, написал своё стихотворение и послал принцу Накацукасакё:
«Меж деревьев густых
Вея свободно,
Ветер дышит прохладой,
Но моего жилища
Тень мне приятней».
Принц прочитал это, написал стихотворение и послал Минамото Санэмаса:
«Как сотня других,
Уголок этот мне показался.
Не думал, что там
Ветер ласково веет,
Точно дыханье весны».
Военачальник Левой дворцовой стражи написал:
«Пусть тысячу лет
Ложится на землю тень от листвы,
Столь густой, что нельзя просочиться росе
И ветер в соснах
Пусть вечно дует прохладный».
Главный архивариус, состоявший одновременно в чине советника сайсё, написал:
«Сквозь густую листву
Каплям росы не упасть.
Но не в этом причина
Блаженства друзей
Под сенью деревьев тысячелетних…»
Второй военачальник Личной императорской охраны Санэёри написал:
Так каждый зять написал в ответ Масаёри, и все они отправились в павильон для ужения рыбы.
— И дочери мои пусть сюда пожалуют! — приказал Масаёри.
Связали лодки, положили настил, и по нему проехали экипажи с дамами. Юные служанки, делающие причёску унаи, и низшие прислужницы беспрестанно сновали по плавучему мосту. В глубине павильона были повешены занавеси, поставлены переносные занавески, и туда прибыли госпожи. У бамбуковой ограды расположились сановники и принцы. Госпожи начали играть на кото, а мужчины — вторить им на флейтах. Гармонично лились звуки лютни, цитры, каменного гонга — господа исполняли произведение «Варварская свирель». Потом забрасывали в пруд сеть, потом выпустили на воду бакланов, рыболовы ловили карпов и серебряных карасей, потом собирали крупные водяные орехи, большие чёртовы лотосы с колючками, на острове рвали плоды земляничного дерева и так называемого девичьего персика, в воде собирали вкусные орехи[531]. Так господа наслаждались прохладой.
Хозяин сказал:
— Среди нас сегодня нет ни одного по-настоящему утончённого человека, поэтому нам скучно. Пусть Накадзуми позовёт сюда императорского сопровождающего Накатада, с которым он связан братской клятвой. Стоит его позвать, и вы увидите, как всем станет интересно.
Накадзуми удивился такому поручению, но передал просьбу своему другу. Тогда три молодых человека[532] вышли из покоев, сели в лодку и, играя на музыкальных инструментах, прибыли к павильону для ужения рыбы. Масаёри вручил Накатада платье из белого узорчатого шёлка:
Накатада ответил:
— Растущий в глубоком пруду
Орех водяной
Кажется мне
Роскошным узором
На поверхности вод.
‹…› вручил такую же одежду.
Расположившись перед занавесками, за которыми находились дамы, господа увлечённо играли на струнных инструментах.
Начало светать.
Накатада, услышав негромкие крики уток нио, тихо произнёс, аккомпанируя себе на цитре:
— Думал, что только я
В одиночестве стражду.
Но вот слышу плач
Уточки нио,
Одиноко по пруду плывущей.
Он играл так тихо, что звуки были почти неуловимы. Атэмия, аккомпанируя себе на кото, сложила:
— Громким плачем
Покой не смущай.
Ведь сердце твоё,
Как уточка нио,
Всё время скользит по воде[534].
В это время из императорского дворца прибыл нарочный:
— Государь требует к себе Накатада.
— Мне нужно идти, — сказал Накатада. — Очень жаль, что я должен вас покинуть. Схожу во дворец и сразу же вернусь. — Он отправился к императору.
Масаёри обратился к своему старшему сыну, Тададзуми:
— Скоро тот день, когда мы должны выполнить церемонию священных песен и плясок. Нужно найти для этого такое место, где вода была бы глубока и тень прохладна.
— На восточной реке[535] подходящего места как будто нет, — ответил тот. — А что, если провести пляски на реке Кацура, у переправы, где живёт правый генерал? Это на редкость очаровательное и красивое место.
— Как будто так, — согласился Масаёри. — Я слышал, что генерал Канэмаса построил там усадьбу, вложив в дело душу. Он пригласил мастеров различных цехов. Когда генерал входит во все детали, ему удаётся создать что-то очень изящное. Кажется, на этот раз он ничего не упустил из виду, и получилось нечто, достойное восхищения ‹…›, в строительстве дома проявляется вкус хозяина. Генерал обладает огромными талантами и необходимыми для службы при дворе достоинствами. И внешность у него удивительная. В императорском дворце может быть толпа сановников и принцев, но когда генерал со своим сыном прибывает туда и выходит из экипажа, он всех затмевает. А если взглянуть на Накатада, то даже тот, кто не хочет иметь девочек, вдруг испытывает желание иметь дочь, чтобы отдать ему в жёны.
Господа возвратились в дом.
Масаёри прошёл к себе в покои и спросил вторую жену:
— Почему ты не вышла подышать прохладой? Я хотел показать тебе павильон для ужения рыбы; без тебя это поистине парча, сверкающая в темноте ночи[536].
— Когда вы наслаждаетесь прохладой, то и здесь… — ответила она. —
Всем ветвям без разбора
Ветер свежесть несёт,
И даже корни деревьев
Глубоко под землёй
Ощущают прохладу[537].
Масаёри продолжал:
Если в горах глубоко
Старые корни оставив,
На берег выйдет сосна,
528
Прим.32 гл. VIII:
Стихотворение представляет собой приглашение пожаловать на остров в густую тень деревьев.
529
Прим.33 гл. VIII:
Под крошечной веткой подразумевается жена принца, пятая дочь Масаёри Стихотворение не является отказом от приглашения явиться на остров, но принц хочет сказать, что его жена ему дороже всего на свете.
530
Прим.34 гл. VIII:
Стихотворение написано от лица зятьёв Масаёри. Под густой тенью подразумеваются их жёны (дочери генерала), а под сосной — сам Масаёри.
531
Прим.35 гл. VIII:
В некоторых списках здесь стоит
533
Прим.37 гл. VIII:
По предположению Коно Тама, Масаёри под водяными орехами имеет в виду Атэмия.
534
Прим.38 гл. VIII:
Здесь использована игра слов:
535
Прим.39 гл. VIII:
Река Камо, протекавшая на восточной окраине столицы, называлась восточной рекой, а Кацура, текущая к западу от города, — западной.
536
Прим.40 гл. VIII:
Цитата из стихотворения Ки Цураюки из «Собрания старых и новых японских песен» (№ 297): «Не видит никто, как в глухих горах осыпавшиеся кленовые листья сверкают в ночной темноте, как парча». Образ заимствован из седьмой главы «Исторических записок»: «Стать знатным, богатым и не вернуться в родные края — не равно что надеть узорчатые одежды и пойти в них гулять ночью — кто будет знать об этом?» (Исторические записки. Т. 2. С. 137).
537
Прим.41 гл. VIII:
Под ветвями подразумеваются господа, под корнями — сама жена Масаёри.