«День крысы настал.
Я, старый журавль,
Укрылся под сенью
Сосны. Пусть век её
Длится и длится!»
В ответ было написано:
«Хочу быть сосной я
И быть журавлихой,
Но больше всего
Вечно тебе одному
Принадлежать я хочу».
Тем временем пожаловал наследник престола, который в новом году ещё не наносил визита отрёкшемуся императору и императрице-матери и решил сделать это сегодня, узнав, что там будет Масаёри с семьёй. Император Сага был очень удивлён этим неожиданным визитом и посадил наследника возле себя.
Начался концерт, господа вышли танцевать. Мияако, сын Масаёри, исполнил «Танец с приседанием». Придворные, чтобы подбодрить его, поднялись на сцену. Когда мальчик, выйдя на подмостки, приветствовал собравшихся, все, начиная с императорской четы, были изумлены совершенством его манер и заговорили между собой: «В нынешние времена многие блещут разнообразными талантами, иные — редкой красотой, но и среди них выбранные сегодня для танцев обладают таким талантом, какого нельзя было увидеть ни в Фукиагэ, где показывали небывалое в этом мире мастерство, ни в Саду божественного источника во время поездки туда государя!» Сановники, принцы и сам Накаёри, учивший мальчика — все проливали слёзы восхищения. Затем Иэако исполнил «Танец Лин-вана». Казалось, это ожил сам князь. После исполнения танцев, удивлённый и восхищённый, отрёкшийся император подозвал обоих мальчиков к себе и, поднеся им чаши, произнёс:
— Где-то среди облаков
Звуки музыки раздаются,
И журавлята пускаются в пляс.
Сегодня кажется мне, что долго ещё
Будет жизнь моя длиться.
Мальчики приняли чаши, и Мияако ответил:
— Высоко к облакам
Возносятся музыки звуки.
И в пляс
Вместе пустились
Несмышлёныши-журавлята.
Императрица-мать попросила жену Масаёри и её дочерей поиграть на кото.
— А почему не видно Атэмия? — спросила она и велела загородить передвижной занавеской место, которое было для всех открыто, сказав: — Так её никто не увидит.
Старшие сёстры подвели к ней Атэмия.
— Не зря тебя так берегут, — сказала императрица. — Вырастив такую красавицу, твой отец причиняет много страданий молодым людям, это правда.
Настроив две цитры, она обратилась к внучке:
— В этом дворце лучше этих инструментов нет. Сыграй-ка что-нибудь!
— Я совсем не умею играть, — стала отнекиваться Атэмия.
— Молва утверждает другое. Поиграй же немножко, — снова попросила императрица. И Атэмия заиграла громко и очень красиво.
«Кто это сейчас играет на цитре? Такого мастерства нам слышать ещё не приходилось!» — изумились отрёкшийся император и наследник престола. «Кто же это может быть? — думал Накатада. — Очень похоже на то, как играю я сам. Никогда не думал, что могу услышать что-либо подобное».
Всеобщему восхищению не было пределов.
— Такая музыкантша не постыдилась бы играть даже перед Накатада! — воскликнул наследник престола.
Масаёри, слушая музыку, проливал слёзы, и все подумали глядя на него: «Это, должно быть, играет Атэмия».
— Редкостное мастерство! — произнесла императрица-мать, —
Разве могу я сравнить
С чем-либо
День этот крысы?
Насладилась я нынче звучаньем
Цитры сосновой[605].
Атэмия в ответ произнесла:
— Дивную музыку ветер
Меж веток сосны выпевает.
Сидя под сенью деревьев,
Струн цитры
Стыжусь я сегодня коснуться.
Императрица-мать велела положить в шесть серебряных шкатулок для гребёнок, в золотые шкатулки, в сосуды множество редких вещей и приготовить для Атэмия на первое время её службы во дворце великолепные парики, украшенные драгоценными камнями, золотые шпильки, гребни, головные булавки, шёлковые ленты, какие редко увидишь в нашем мире.
Наследник престола подошёл к императрице-матери и долго разговаривал с нею.
— Я совершенно забыла о времени и жила, не помня, сколько лет унеслось. Сегодня семья генерала прибыла, чтобы поздравить меня, и я осознала, что мне уже мало осталось жить. Мне стало необыкновенно грустно; именно в этот мо-рент вы изволили прибыть — и снова кажется, что жизнь беспредельна, — сказала императрица.
— Когда я узнал, что сегодня семья Масаёри будет у вас с Новогодним визитом, я решил приехать вместе с ними. Думаю, что никто не ожидал этого дня с таким нетерпением, уж я, — ответил наследник.
Затем он подошёл ко второй жене Масаёри.
— Давно мы не виделись, — начал наследник. — Кажется, в последний раз это было, когда я навещал императрицу-мать ‹…›.
— Да, прошло уже много времени, — отозвалась господа. — От вас постоянно приходят письма, но они доставляют мне такое беспокойство, что я бы предпочла их не получать.
— Пользуясь случаем, мне как раз хотелось бы поговори с вами об этом деле.
— Я много размышляю о нём и никак не могу принять решения, — ответила она.
— С кем бы я ни повстречался, все только и говорят об Атэмия. Скажете откровенно: почему?
— Многие стремились получить её в жёны, но их мечтам не суждено было сбыться, поэтому они до сих пор не находят покоя.
— Она и на меня не обращает внимания! Я не напоминал о себе, но думал, что Атэмия обо мне вспоминает, однако оказалось, что это не так. И хоть это стыдно, я вынужден напомнить о себе.
— Если бы в вашем дворце были девицы только простого звания, то я бы отдала свою дочь прислуживать вам хоть дамой низкого ранга, но у вас собралось так много знатных дам, что она будет, как говорят, мышью среди колонков[606].
— Въехав во дворец, она будет жить, как мышь в амбаре, — засмеялся наследник. — Пусть она об этом не беспокоится. Ведь говорят: «Среди какого только сора не растут лотосы!» Сколько раз я ни заводил разговор, мы так ни к чему и не приходили, но сегодня мне хотелось бы получить ваше согласие. Или я вынужден буду думать, что это обман.
— Ах, как это неожиданно! — промолвила госпожа. — Поговорим-ка об этом вечером.
— Всегда вот так… — сказал наследник. — Я не могу не беспокоиться — недаром и говорят: «Что толку ждать?»
Годы проходят, но мне
Они перемен не несут.
Уж я не жду,
Что настанет день
Крысы счастливый.
Госпожа ему ответила:
— Не одного, но многих
Дней крысы
Ты ждёшь с нетерпеньем.
И не могу я верить,
Что неизменной сосна остаётся[607]
— Я сейчас должен вас покинуть, но мы ещё поговорим об этом вечером. — С этими словами наследник престола удалился.
Госпожа сказала императрице-матери:
— Он питает намерения насчёт нашей Атэмия, но поскольку и Четвёртая принцесса служит у него во дворце, Атэмия не сможет въехать к нему.
— Почему же ей не служить у наследника? — удивилась императрица. — Пусть смело въезжает к нему. К чему прозябать в глуши за стенами дворца? Если она станет супругой наследника, я буду оказывать ей покровительство. Наследник, кажется, пылает к ней любовью. Он снова и снова заговаривает со мной: «Прошло уже много времени с тех пор, как я выразил своё намерение, но ответа всё нет. Напомни им обо мне». Каждый день он надеется получить согласие.
606
Прим.36 гл. IX:
Госпожа выражает опасение, что Атэмия затеряется среди благородных дам. «Счастлива мышь проникнуть туда, где нет колонков» — пословица того времени.
607
Прим.37 гл. IX:
Стихотворение построено на омонимах: