Садайсё, Правый министр (Хигэкуро), — супруг Тамакадзура
Удайсё (Югири), 20—26 лет, — сын Гэндзи и Аои
Нёго Кокидэн — дочь Великого министра, супруга имп. Рэйдзэй
Принц Весенних покоев, новый Государь (имп. Киндзё), — сын имп. Судзаку и наложницы Дзёкёдэн
Нёго из павильона Павлоний (имп-ца Акаси), 13—19 лет, — дочь Гэндзи и госпожи Акаси
Государь из дворца Судзаку, Вступивший на Путь государь, Государь-монах (имп. Судзаку) — сын имп. Кирицубо, старший брат Гэндзи
Супруга Садайсё, супруга Правого министра, госпожа Найси-но ками (Тамакадзура), 27—33 года, — дочь Великого министра и Югао, приемная дочь Гэндзи
Дочь Садайсё (Макибасира) — дочь Хигэкуро от первой супруги
Принц Сикибукё — отец Мурасаки и первой супруги Хигэкуро, дед Макибасира
Принц Хёбукё (Хотару) — сын имп. Кирицубо, младший брат Гэндзи
Нынешний Государь, Государь из дворца Рэйдзэй (имп. Рэйдзэй) — сын Фудзицубо и Гэндзи (официально сын имп. Кирицубо)
Нёго из дворца Дзёкёдэн — мать наследного принца, сестра Хигэкуро
Государыня из дворца Рэйдзэй (Акиконому), 32—38 лет, — дочь Рокудзё-но миясудокоро и принца Дзэмбо, приемная дочь Гэндзи, супруга имп. Рэйдзэй
Госпожа Весенних покоев (Мурасаки), 33—39 лет, — дочь принца Сикибукё, супруга Гэндзи
Госпожа Акаси, 32—38 лет, — возлюбленная Гэндзи, мать имп-цы Акаси
Старая монахиня (монахиня Акаси) — мать госпожи Акаси
Обитательница Летних покоев (Ханатирусато) — бывшая возлюбленная Гэндзи
Найси-но ками со Второй линии (Обородзукиё) — придворная дама имп. Судзаку, бывшая возлюбленная Гэндзи
То-найси-но сукэ — дочь Корэмицу, возлюбленная Югири (см. кн. 2, гл. «Юная дева»)
Супруга Удайсё (Кумои-но кари), 22—28 лет, — дочь Великого министра
Госпожа Оомия — бабка Югири и Кумои-но кари (мать Аои и То-но тюдзё)
Вторая принцесса (Отиба) — дочь имп. Судзаку, супруга Касиваги
Трудно было ожидать большего, и все же… «Какая досада! Неужели и впредь придется довольствоваться столь же уклончивыми ответами? — сетовал Уэмон-но ками. — Неужели никогда не удастся „ей самой рассказать?..“ (300)»
Возможно, именно тогда в его сердце и зародилось недоброе чувство к Гэндзи, которого почитал он доселе превосходнейшим из людей.
В последний день луны в доме на Шестой линии собралось множество гостей. Пришел сюда и Уэмон-но ками, коротавший часы в тоске и мрачных раздумьях. «Полюбуюсь хотя бы цветами у ее покоев, — думал он, — может быть, сумею рассеяться…»
Дворцовые состязания по стрельбе из лука устраиваются обыкновенно на Вторую луну, но в том году, к величайшей досаде многих, их так и не успели провести, на Третью же луну приходились дни Удаления от скверны в память об ушедшей Государыне-супруге. Поэтому, когда прошел слух, что нечто подобное затевается в доме на Шестой линии, все поспешили туда.
Разумеется, приехали оба дайсё — левый и правый[36], связанные с хозяином дома родственными узами, а за ними и их подчиненные — каждый старался опередить остальных.
Гэндзи предполагал ограничиться «малыми состязаниями»[37], но, заметив среди гостей превосходных мастеров по стрельбе «стоя», призвал их к себе и попросил показать свое искусство. Лучшие стрелки были разделены на левых и правых, четных и нечетных.
К вечеру сад окутала неясная дымка, напоминающая о том, что весна приближается к своему пределу. Дул порывистый ветер, и нелегко было отойти от цветущих вишен (301). Гости сильно захмелели.
— Какие великолепные дары получили победители! — восклицали они. — Отрадно сознавать, что в них отразились вкусы тех, кто их подготовил!
— Вряд ли кто-то предпочел бы смотреть на чванливых придворнослужителей, якобы попадающих сто раз подряд в листок ивы[38]!
— Несомненно, куда приятнее наблюдать, как состязаются благородные особы.
Тут оба дайсё и остальные гости спустились в сад. Необыкновенная задумчивость Уэмон-но ками привлекла внимание Удайсё, а как ему были известны кое-какие обстоятельства… «С ним явно происходит что-то неладное, — подумал Удайсё, и сердце его тревожно сжалось. — Ах, не к добру…»
Молодые люди всегда были очень дружны. В нашем мире редко встречаются друзья, столь трогательно привязанные друг к другу. Стоило даже мимолетной грусти омрачить сердце одного, как другим овладевала тревога.
Глядя на Гэндзи, Уэмон-но ками с трудом скрывал смущение. «Как я мог хотя бы помыслить… — терзался он. — Ведь до сих пор я никогда не позволял себе ничего предосудительного, даже если речь шла о сущей безделице. А уж столь тяжкое преступление…»
В конце концов у него возникло настойчивое желание заполучить хотя бы ту китайскую кошечку. «Разумеется, ей нельзя высказать все, что мучит мою душу, но ее можно приручить, и она скрасит мое одиночество…» И вот, словно лишившись рассудка, Уэмон-но ками и днем и ночью мечтал об одном: «Как бы похитить кошку?» Но, увы, это было непросто.
Однажды зашел он в покои нёго Кокидэн, надеясь, что беседа с ней поможет ему развлечься. Будучи особой чрезвычайно осторожной и застенчивой, нёго даже с ним разговаривала только через посредника. «Ну не странно ли, что мне удалось увидеть принцессу, когда родная сестра и та не позволяет мне приближаться?» — подумалось Уэмон-но ками. Но мог ли он осуждать женщину, к которой с такой неодолимой силой влеклось его сердце?
Из дворца Кокидэн Уэмон-но ками перешел в Весенние покои. Вглядываясь в лицо принца, он старался уловить в нем черты естественного сходства с сестрой. Принца нельзя было назвать красавцем, но черты его были благородны и изящны — высокое положение всегда придает человеку особую значительность.
Не так давно дворцовая кошка принесла котят. Их раздали, и один попал в Восточные покои. Глядя на его милую возню, Уэмон-но ками невольно вспомнил…
— Ах, какая прелестная кошка есть у принцессы с Шестой линии! — сказал он. — Я видел ее мельком, но смею вас заверить — ей нет равных.
Принц, большой любитель кошек, пожелал узнать подробности, л Уэмон-но ками употребил все усилия, чтобы возбудить его любопытство.
— Это — китайская кошка, совсем не такая, как ваша, — рассказывал он. — Все кошки похожи друг на друга, но, поверьте, более прелестного, более ласкового существа я еще не встречал.
Вероятно, слова Уэмон-но ками запали принцу в душу, во всяком случае, он через нёго из павильона Павлоний обратился к Третьей принцессе с соответствующей просьбой, и по прошествии некоторого времени кошка была доставлена в его покои.
— В самом деле, какая милая! — восхищались дамы, а Уэмон-но ками, предвидевший, что принц поступит именно таким образом, через несколько дней снова зашел к нему.
Уэмон-но ками, с малолетства приобретя благосклонность Государя из дворца Судзаку, выказывал ему неизменную преданность, когда же тот удалился в горную обитель, сблизился с принцем Весенних покоев и обнаруживал непритворное участие во всем, что его касалось.
В тот день, обучая принца игре на кото, Уэмон-но ками сказал между прочим:
— Как много у вас кошек! Где же та, о которой мы говорили? Отыскав, он принялся нежно ее ласкать.
— Она действительно прелестна! — говорит принц. — Только диковата, возможно потому, что внезапно оказалась среди чужих. Впрочем, мои кошки ничуть не хуже.
— Обычно кошки не различают людей, на это способны лишь самые смышленые, — возражает Уэмон-но ками. — Я уверен, что у вас есть кошки и лучше этой. Может быть, вы отдадите ее мне на некоторое время? — просит он.
В глубине души он и сам понимал, сколь неразумно его поведение.
37
38