— Хорошая сегодня погода, Хаджи?
— Очень хорошая, Ненчо, — отвечает он.
— Только что-то, я смотрю, облака идут из-за гор. И словно бы дождевые.
— Дождевые облака идут, Ненчо.
— Дождь пойдет, молотьбе помешает.
— Быть дождю, Ненчо, непременно быть, — и какому!
— А впрочем, господь его знает. Ветер-то с запада дует, может, и разгонит тучи, — скажет Ненчо, взглянув на облака.
— Вот и я говорю: разгонит, Ненчо.
— Нет, не будет дождя, — решает Ненчо, зевая, и идет на гумно.
— Ни капли не будет, Ненчо, — подтверждает Хаджи Смион и отправляется в кофейню.
Любопытный разговор был у него с одним студентом, приехавшим из Москвы, относительно Сибири.
— А что, близко ли от Москвы Сибирия? — спросил Хаджи Смион с любопытством, в котором он не уступал Кону Крылатому.
— За несколько тысяч верст, — ответил студент.
— Ну да, ну да. А ехать по железной дороге или пароходом?
— Что вы! Просто в телеге.
— Ну да, ну да, как в Молдове. Я всегда из Ботошан в Нямец{53} в бричке ездил, хоть это четыре-пять перегонов. А зима там холодная, а?
— Черт побери!
— Весь год снег лежит?
— Ужас!
— Ну да, там ведь снег Бонапарта засыпал: много снега идет. В пятьдесят третьем в Молдове снегу пять пядей навалило. А там сколько пядей?
— В Сибири? Да черт его знает. Говорю вам: зима ужасная.
— Сибирская зима, одно слово?
— Ну да.
Хаджи Смион несколько секунд помолчал, потом опять спросил, понизив голос:
— А что, Россия готовится к войне?
— С кем.
— С ним.
— С кем — с ним?
— Да с нашими… Ну, с чалмами.
— Неизвестно, — после некоторого колебания ответил студент.
— Как неизвестно? Напротив, известно.
— Почему вы так думаете?
— Я?
— Да.
Хаджи Смион вытаращил глаза на собеседника.
— А вы полагаете, неизвестно?
— Да, потому что мне это не известно, — промолвил студент.
— Ну так и мне ничего не известно. Конечно, ты прав: русская политика — великая тайна, а? Горчаков{54}?
Но так как в это время показался жандарм, он сразу переменил разговор:
— Вы любите сладкие рожки?
— Нет, не люблю.
— А ведь они очень полезны.
— Как? Рожки?
— Ну да, рожки.
— Чем? Они портят зубы.
— Да, да, зубы портят. У меня раз три зуба выпало, еще в детстве, но не только из-за рожков, а еще оттого, что я орехи грыз. Ты ходил в горы за орехами?
— Нет. А вы?
— Никогда. Но поглядели бы вы только, как лес растет!
И Хаджи Смион, козырнув, дал дорогу турку.
V. Посещение
Хаджи Смион докурил папиросу, кинул взгляд в зеркало, надвинул фес на лоб и вышел из дому. Он отправился в гости к Мирончо, с которым они были старыми приятелями еще по молдавскому житью и даже приходились дальними родственниками, так что Хаджи Смион называет его халоолу{55}.
У Мирончо Хаджи Смион застал Мичо Бейзаде. Гость и хозяин сидели на скамейке в саду. Мирончо был в халате, пестрых туфлях и с знаменитым ночным колпаком на голове, выражавшим философско-эпикурейское мировоззрение его владельца. А именно, по объявлению Мирончо, положение кисточки на этом головном уборе имело разное значение: если она свешивалась назад, это означало: «Свет лжив»; если набок, то: «Что пользы грустить», а если вперед, то: «N’am grigea de nimeni»[13]. На этот раз кисточка говорила: «Свет лжив». И в самом деле, отличаясь весьма беззаботным, веселым характером, Мирончо знать не хотел никого на свете, даже такое влиятельное лицо, как Карагьозоолу. В качестве свадебного распорядителя, — а его приглашали на все свадьбы и все пиршества, устраиваемые в «Силистра-йолу»[14], — он нарочно проводил барабанщиков под окошком чорбаджии, чтобы разозлить его. А в прошлом году на свадьбе Николы Джамджии высыпал полную жаровню горячей золы на голову Цочко-чорбаджии в отместку за какую-то обиду. Цочко-чорбаджия подал на него в суд и пробовал очернить его перед турками как бунтовщика, но ничего не мог поделать, так как Мирончо предъявил русский паспорт. С этого знаменательного дня слава отважного Мирончо возросла; никто больше не смел открыто обидеть его, а Иванчо Йота, не без тайной зависти, говорил:
53
…из Ботошан в Нямец. — Ботошани — город в Северной Молдавии; Нямцу, или Тыргу-Нямец — город на р. Молдовке к юго-западу от Ботошан.
54
Горчаков — князь А. М. Горчаков (1798–1883), русский государственный деятель, министр иностранных дел (1856–1882), видный дипломат, возглавлял русскую делегацию на Берлинском конгрессе (1878).