Выбрать главу

Я выразил сомнения в своем литературном таланте и тут же получил многословную отповедь. Елена Павловна весьма саркастично относилась к современной литературе.

– И этот, как его там… Кандальник… Вместо того чтобы приговаривать «que faire?»[3], лучше бы занялся делом. Даже мне понятно, что сотня отменно образованных господ гораздо полезнее стране, чем сомнительные сны какой-то безвестной мещанки. А ведь как начинал! Эта его работа… «Эстетические отношения искусства к действительности», кажется. Да-да! Эта диссертация наделала столько шуму…

В конце концов я позволил убедить себя в том, что у меня хватит ума преподать идею необходимости скорейшего развития Сибири так, чтобы это заинтересовало общество. А там хорошо оплаченные журналисты сгладят шероховатости и преподнесут мои слова так, что не заметить, проигнорировать не посмеют ни в одном министерстве.

– Ныне иные времена, – неожиданно грустно сказала на прощанье великая княгиня. – Я твоими стараниями снова вхожа в кабинеты… Так и там читают газеты. Возвратившийся с лечения Эзоп подговаривает Сашу отменить цензуру. Говорит, это стыдно теперь – не дозволять гражданам мыслить вольно. Страшно мне, Герман. Газетчики – страшные люди. Коли их никто цензурировать не станет, так они и в окна подглядывать начнут, и всякие мерзости на потеху публике печатать. Это же гадко…

Эх, княгиня! Если бы ты знала, во что выльется эта свобода печати. Как британская принцесса станет скрываться от навязчивых папарацци и погибнет в итоге в страшной автокатастрофе. С каким извращенным смакованием начнут рыться в грязном белье! Как станут раздувать мало-мальские скандалы и на полном серьезе интересоваться мнением о международной политике у пустоголовых звезд эстрады. Господи, какое счастье, что в это благословенное время клоуны еще не победили рыцарей!

Всю дорогу до набережной Фонтанки я размышлял о способах управления общественным мнением. Ну почему я не специалист по пиару? И где бы такого найти в 1865 году от Рождества Христова?

А дома отец и вовсе придавил. Криво ухмыляясь, сообщил, что шестого, на Крещение Господне, мне предстоит разорваться пополам. Каким-то фантастическим образом успеть поприсутствовать на церемонии крещения датской принцессы Марии-Софии-Фредерики-Дагмары в Царском Селе – приглашение от имени его императорского высочества цесаревича Николая уже дожидалось меня на комоде, – и в этот же самый день на Фонтанке, в казенном доме у Египетского моста, нас ждала на смотрины невесты семья Якобсонов. Между двумя частями меня должно было оказаться двадцать пять верст, и всем плевать, как у меня получится побывать и там и там. А старого генерала, похоже, это еще и забавляло.

Я ничего не имел против того, чтобы Густав Васильевич немного поразвлекся. Да и не о том голова болела. Следовало приготовиться к завтрашним визитам.

Если бы Герман столь же хорошо разбирался в придворных интригах, как в городских достопримечательностях, цены бы ему не было. Тем не менее гид у меня в голове так торопился выплеснуть знания о столичных окраинах, что ни о чем другом думать просто не получалось. Каждому мосту, статуе на мосту, улице от моста или переулку от улицы соответствовала своя история или легенда.

Понятия не имею, зачем мне это, но благодаря Гере я узнал, что Литейный проспект, на который экипаж свернул с Невского, – один из старейших в граде Петра. И что к востоку от проспекта раньше, лет еще сто назад, кроме бараков рабочих и солдатских казарм, жилых зданий вовсе не было. И называлось это все Артиллерийской слободой. А улочки между времянками – номерные Артиллерийские линии и, как ни странно, Артиллерийские улицы. Тоже с номерами.

У особняка Орлова-Денисова свернули направо, к Преображенской площади. Потом, объехав по кругу гигантский Спасо-Преображенский собор, мимо доходного дома Татищевой попали в Спасский переулок, с которого оставалось всего ничего до Кирочной.

Кирочная была названа… в честь кирхи[4]. А если точнее – в честь церкви Святой Анны, или Анненкирхе, старейшей лютеранской церкви Санкт-Петербурга. Ее построил еще соратник Петра Великого, первый обер-комендант новой столицы Роман Брюс. Правда, первоначально она располагалась в Петропавловской крепости и лишь потом, сто лет спустя, была перенесена к Пятой линии Литейной части, где в то время проживало много лютеран, в основном служащих Литейного двора.

Через переулок, в громадном доме номер пять, располагались офицерские казармы столичного жандармского дивизиона. А чуть дальше, во втором доме, – Главное казначейство Министерства финансов. Так что в доходных домах, которые стали спешно отстраивать вдоль Кирочной, проживали большей частью государственные бухгалтеры. И в квартире номер шесть по Кирочной семь – генерал-майор в отставке Илья Петрович Чайковский с детьми.

вернуться

3

Что делать? (фр.)

вернуться

4

Кирха – лютеранская церковь.