Бал в начале прошлого столетия начинался польским или полонезом, «что больше походит на прогулку под музыку». В первой паре шел хозяин с «наипочетнейшей» гостьей, во второй — хозяйка дома с «наипочетнейшим» гостем.
Если на балу присутствовал император, он в паре с хозяйкой дома открывал бал. На придворном балу во дворце император шел в первой паре не с императрицей, а со старшей дамой, женой великого князя. Могло быть и другое распределение пар на придворном балу. Вспоминая «большой бал в день ангела» своего отца Николая I в 1834 году, великая княжна Ольга Николаевна отмечает: «Папá открывал бал полонезом, ведя старшую чином даму дипломатического корпуса. В то время это была прелестная графиня Долли Фикельмон, жена австрийского посланника. За ними шли мама с дядей Михаилом, затем я, под руку с графом Литта. Он был обер-камергером…»{47}
Полонез начинался в парадной зале и продолжался в отдаленных комнатах. Колонна повторяла движения, которые задавала первая пара. Александр I не любил «шествовать» в первой паре. «Были из числа военной свиты или из придворных лиц, которые принимали, скажу даже, с боя брали этот пост и сторожили, с кем танцует государь: если с Марьей Антоновной (Нарышкиной. — Е.Л.), то польскому нет конца, при маскарадах обойдут целый круг два раза, если с молоденькой и красивой дамой, то польский делали продолжительным, но если государь ведет какую-либо старуху, взятую им из приличия, то если можно, то польский продолжали полкруга залы и никогда более целого круга»{48}.
Во время исполнения полонеза существовал обычай «отбивания дамы», который подробно описан в воспоминаниях Н. В. Сушкова: «…непопавшие в польский мужчины один за другим останавливают первую пару и, хлопнув в ладоши, отбивают даму; кавалеры отвоеванных дам достаются следующим, переходя от одной к другой, а кавалер последней пары остается в одиночестве. Иной стоически переносит остракизм и отправляется в боскет или к одному из карточных столов отдохнуть от своего подвига, а иной, преследуемый обидными со всех сторон словами: устал!, в отставку!, на покой!, отчаянно бежит к первой паре и отбивает даму»{49}.
Кавалер, становившийся во главе колонны, старался перещеголять своего предшественника «небывалыми комбинациями и фигурами», которые должна была повторить вся колонна.
Польский, как свидетельствует Ф. Ф. Вигель, длился не менее получаса. «Это даже не танец, а просто отдых, развлечение», — сообщает в письме Марта Вильмот. «Польский только условно заслуживает названия танца, представляя собой прогулку по залам: мужчины предлагают руку дамам, и пары степенно обходят большую залу и прилегающие к ней комнаты. Эта долгая прогулка дает возможность завязать беседу, однако любой кавалер может менять партнершу, и никто не может отказаться уступить руку своей дамы другому, прервав едва завязавшуюся беседу. Признания, готовые сорваться с уст, замирают, и не однажды, думаю, любовь проклинала это вынужденное непостоянство, сохраняющее для благоразумия сердца, уже готовые с ним проститься»{50}.
Вторым бальным танцем был вальс. Не сразу вальс завоевал популярность. Во Франции против этого танца выпускали даже специальные листовки, где называли его безнравственным, деревенским, народным.
«Вальса тогда еще не знали, — рассказывает Е. П. Янькова о временах Екатерины II, — и в первое время, как он стал входить в моду, его считали неблагопристойным танцем: как это — обхватить даму за талию и кружить ее по зале…»{51}
При Павле I вальс также подвергался гонению. «Павел… увидал меня вальсирующим с княжною… — читаем в записках А. И. Рибопьера. — К несчастью моему, я держал свою танцовщицу при этом обеими руками, что было тогда в моде, но что император находил крайне неприличным; он даже запретил так вальсировать»{52}.
Даже в александровское время вальс пользовался репутацией излишне вольного танца. М. Сперанский писал дочери: «Жаль только, что глупый вальс занял место французских кадрилей; но есть надежда, что и у нас он сделается столько же дряхл и смешон, как в некоторых других государствах»{53}.
Однако предсказанию М. Сперанского не суждено было сбыться. Прошлый век стал эпохой вальса.
Что касается французской кадрили, о которой говорит М. Сперанский, она также заняла почетное место среди бальных танцев. Для ее исполнения требовалось четное количество пар.