Особым знаком царского достоинства были ликторы, шедшие впереди царя и несшие на плече фасции (пучки прутьев с секирой в середине). Уверяют, что у каждого из двенадцати этрусских царей был один ликтор, но в случае войны, когда высшая власть переходила к одному из них, в его распоряжении оказывались все 12 ликторов с их фасциями. Как раз 12 фасций этруски и преподнесли Тарквинию вместе с другими царскими знаками, в знак покорности не одного-единственного города, а целого народа. Известно также, что в Римской республике каждый из двух консулов, преемников царей, имел при себе 12 ликторов.
Упоминание о пучке прутьев с секирой, который этруски передали некоторым римским магистратам в качестве символа их власти — imperium, встречается среди древнейших документов. Как утверждал поэт Силий Италик, живший во времена Флавиев, автор поэмы о Второй пунической войне, где, наряду с подражаниями Вергилию и риторическими преувеличениями, содержатся драгоценные описания традиций, восходящие, надо полагать, к «Началам» Катона{76}, курульное кресло, тога с пурпурной каймой, военная труба и фасции были изобретены в Ветулонии: «Ветулония, некогда прославившая лидийское племя, первой поставила 12 фасций во главе шествий, присовокупив к ним молчаливую угрозу секир»{77}.
Любопытно, что именно в Ветулонии в гробнице VII века был обнаружен самый древний образец фасции — посвятительное приношение из железа в уменьшенном размере, причем, в отличие от римских фасций, секира между прутьями была двойной{78}.
Топор всегда занимал особое место в религии первобытных народов, а цивилизации Востока и Средиземноморья сделали его важным религиозным символом. В нем заключено, как говорили, «всё, что есть божественного в грозе, в человеческой крови, в принесенных жертвах». В особенности на Крите двойная секира (лаб-рис) была объектом культа, из-за чего ее помещали в гробницы, в священные пещеры, изображали рядом со священнодействующими божествами[15]{79}.
Фасция с двойной секирой из Ветулонии, тоже найденная в гробнице, несомненно, имеет отношение к критской религиозной культуре. Однако сочетание прутьев с двойным топориком, более напоминающее атрибуты римского магистрата, говорит не столько о религиозной, сколько о политической символике: покойный — правитель, возможно, царь, и его последнее пристанище напоминает о власти, которой он был облечен при жизни.
Судьбе словно захотелось дважды подтвердить слова Силия Италика: в той же Ветулонии была найдена стела конца VII века до н. э. с изображением двойной секиры, которую держит в правой руке, словно командирский жезл, воин в шлеме с высоким гребнем и с круглым щитом{80}. Одна из древнейших этрусских надписей — если не самая древняя — сообщает нам имя этого человека: Aveles Feluskes Tusnuties, или, на латыни, Авл Фелуск Победитель, или Грозный, или Храбрец (значение прозвища до сих пор остается неясным). Памятная стела была воздвигнута одним из его братьев по оружию — Hirumina Phersnachs, Герминием из Перузии{81}.
Кондотьеры
Создается впечатление, что здесь речь вдет уже не о законных царях, а о кондотьерах, которые с самых давних пор этрусской истории носились по полям во главе своих ратей, служа поочередно то Перузии, то Ветулонии. Точно так же в XV веке Эразм из Нарни, прозванный Гаттамелата («Хитрая куница»), чья конная статуя работы Донателло до сих пор стоит в Падуе, обеспечил победу Светлейшей республики Венеции над Филиппо Висконти, за что и получил жезл полководца.
Если нам практически ничего не известно об Авле Фелуске, то подвиги других этрусских военачальников, воспетые в эпических поэмах, оставили кое-какие следы в литературе и искусстве более поздней эпохи. Так, например, даже римляне еще помнили двух легендарных героев из Вольци — братьев Целия и Авла Вибенна.
15
Ученые считают, что от слова «лабрис» происходит название знаменитого Лабиринта в Кноссе, бывшего символом власти критских царей.