Естественно, что в столь занятые службой дни для работы оставалось мало времени. Конечно, как мы увидим, все монахи должны были по очереди работать на кухне. Однако имелись также другие непосредственно необходимые вещи, о которых надо было заботиться. Эти заботы поручались лицам, еще не принявшим монашеский сан, которых называли «обращенными». По сути они играли роль слуг. Первоначально это были благочестивые миряне, желавшие помочь монахам, но не считавшие себя достойными или способными самим принять сан. Затем среди них стало все больше «жертвователей», взрослых людей, отдавших свое имущество аббатству, принявших обет послушания и добровольно занимавшихся обслуживанием монахов. Эти conversi[143] назывались также barbati[144], поскольку, в отличие от монахов, они не брились, а еще их называли illiterati[145], очевидно, потому, что они не умели читать и не могли из-за этого принимать участие в песнопениях и чтениях во время служб и не становились монахами в полной мере. Таким образом, этот последний эпитет позволяет оценить высокий уровень специальных знаний, которые должен был освоить монах хора: литургические молитвы, которым монахи посвящали почти все свое время и силы, ибо для этого занятия требовалось немало сил, предполагали высокую эрудицию, не говоря уже о совершенной технике пения. Кроме того, следует отметить, что если изначально статус монаха ни в коей мере не подразумевал умения исполнять обязанности священника, то постепенно все большее число монахов хора обучались этому.
Вместе с тем клюнийцы вовсе не были полностью освобождены от физического труда, предписанного уставом святого Бенедикта. Традиционно под этим подразумевались сельскохозяйственные работы. Однако только крестьяне, бывшие «держателями» земли, могли обрабатывать многочисленные и огромные поля аббатств, тратя на это все свое время. Конечно, сельскохозяйственные работы самих монахов были сведены почти к нулю. Ульрих без обиняков отмечает: «В действительности работа, которую я наиболее часто наблюдал, состояла в очистке молодых, не вполне спелых бобов, в выпалывании в огороде дурных трав, бесполезных или вредных для овощей, и иногда также в изготовлении хлеба в пекарне». Монахи Фарфы имели обыкновение работать в саду: «По окончании Часа первого монахи под пение литании идут на работы. Если они идут туда после капитула, то начинают петь псалмы для ближних и поют их вплоть до прихода на место работы. В этой декламации должны принимать участие все, в том числе келарь. Прибыв на место, дети (мы скоро узнаем, кто были эти дети. — Э. П.) ставятся впереди всех, и совершаются поклоны ante et retro. Затем приор начинает Deus in adjutorium meum intende[146] и повторяет его трижды; он произносит Gloria Patri[147], затем Kyrie eleison, затем Pater, adjutorium nostrum[148], после чего монахи начинают работу и продолжают петь псалмы с того места, на котором остановились: 7 псалмов, 5 псалмов по усопшим вместе с псалмами для ближних для данного часа. Недельный читает сборную молитву. Чтение сопровождается комментариями приора во время работы. Окончив работу, монахи возвращаются в обитель под пение псалмов. Прибыв в монастырь, аббат запевает Beatus vir[149], приор читает Adjutorium nostrum, Benedicite[150], и каждый возвращается к своим обычным занятиям до тех пор, пока ризничий не позвонит в малый колокол». Из всего этого видно, что даже работа не прерывала молитв.
Труды духа
Однако руки монахов выполняли и другую работу, в которой дух принимал большее участие, нежели в лущении гороха или выпалывании грядок. Это происходило, когда руки держали перо. Во времена аббата Одилона — то есть, напомним, во времена 1000 года — отдельным монахам поручалось переписывать монастырские грамоты. Таким образом создавалось собрание монастырских грамот, или картулярий, сохранившийся до сих пор. Монахи также переписывали труды отцов Церкви, Григория Святого[151], других церковных авторов. Несомненно, среди монахов находились такие, кто был достаточно одарен, чтобы проиллюстрировать некоторые из рукописей миниатюрами. В этом отношении Клюни также пользовался славой со второй половины XI века, и до нас даже дошло имя самого замечательного из этих художников, монаха Дюранда. Разумеется, наибольшее внимание уделялось священным и теологическим текстам, но они не были единственными. Цицерон, Боэций[152] и многие другие были среди тех мирских авторов, в спасении трудов которых от полного исчезновения участвовало перо монахов Клюни. Все эти работы по копированию и украшению рукописей считались столь важными — возможно, не менее важными, чем молитвы, — что те, кто посвящал себя этому труду, частично освобождались от участия в службах.
Вообще в Клюни ценили и поддерживали любой труд в сфере прекрасного, способный служить славе Бога. Несомненно, что немыслимая роскошь оформления литургии отнюдь не могла быть обеспечена трудом одних монахов. Для создания всех этих живописных изображений, изделий из драгоценных металлов, вышитых тканей, риз, витражей, золотых чаш, украшенных драгоценными камнями, медных, серебряных и золотых паникадил, сделанных в форме короны, нужны были профессиональные художники. По правде сказать, эти чудесные вещи появились в Клюни несколько позже, однако их предшественники, возможно, менее пышные, уже украшали монастырь в 1000 году.
В любом случае, известно, что некоторые монахи вносили свой вклад в украшение храмов. Рауль Глабер — опять он! — вскоре даст нам на этот счет очень личное подтверждение.
Послушники и жертвователи
Повседневная жизнь, которую мы только что описали, была характерна только для настоящих монахов, то есть принявших постриг. Эти монахи были единственными «монахами хоров», единственными, кто мог участвовать во всех службах. Этого ранга можно было достичь, только пройдя период испытания. Таковым было послушничество, известное, впрочем, во все времена. В Клюни оно длилось год или чуть меньше.
Послушником мог стать мирянин, либо священник, желающий исполнять монастырский устав. В принципе он не мог быть принят по собственной просьбе, если не достиг семнадцатилетнего возраста. Первую ночь он проводил в гостинице монастыря, затем для начала его учили, как себя вести, или, как говорили в хороших семьях в XIX веке, как себя держать. В ордене очень большое внимание уделялось достойным манерам, без которых литургия не могла бы возносить почести Богу в должной форме. Ищущие послушничества особо тщательно обучались умению должным образом простираться ниц, ибо вскоре им предстояло сделать это перед аббатом в присутствии всех монахов обители. «Чего вы желаете?» — спрашивал аббат. Они отвечали: «Я желаю удостоиться милосердия и благодати Господних и пребывать в вашем кругу». Аббат говорил: «Да дарует вам Бог пребывание в кругу правоверных». После этого им в первый раз рассказывали о строгостях и суровых требованиях устава святого Бенедикта: о лишениях, об отказе от собственной воли, о полной зависимости от воли других. Их приводили в церковь, где они присутствовали при мессе. Затем их усаживали на хорах лицом к главному алтарю, обстригали волосы кружком и сбривали бороду. После этого наставник послушников приводил новопринятого в ризницу и давал ему рясу, но не подрясник, ибо его он имел право носить только после пострига. Последующий срок послушничества был занят глубоким изучением Устава и упорным зазубриванием всех тонкостей монастырской литургии, в частности, приобщением к искусству пения псалмов.
Случалось, что монахи, принявшие постриг в другом ордене, просили принять их в Клюни. Тогда они должны были еще раз пройти пострижение.
В первое время существования Клюни, в том числе и в 1000 году, орден принимал также «детей жертвователей». Это были мальчики, которых родители отдавали в монастырь, после чего они теоретически должны были всю жизнь оставаться монахами. Аббаты охотно соглашались на это, поскольку родители вместе с сыном жертвовали некое приданое. Такой путь, несомненно, давало возможность воспитать отличных монахов. Но в монастыре воспитывались и другие дети. Их выбирал сам аббат: обычно это были крестьянские дети, чьи добрые наклонности и интеллектуальная одаренность привлекли внимание монахов. В монастыре они получали воспитание и образование. Наиболее яркий пример — маленький Герберт, будущий папа Сильвестр II, блестящую карьеру которого мы уже описывали. До того как клюнийские монахи из Сен-Жеро в Орильяке взяли его на свое попечение, он, предположительно, пас овец.
146
Deus in adjutorium meum intende (лат.) — «Боже, поспеши на помощь мне» (Изменен, текст псалмов 21:30, 37:23).
151
Именем Григорий Святой обозначаются несколько выдающихся деятелей христианской церкви. В Средние века особой популярностью пользовались труды двоих из них: Григория Назианзина, по прозвищу Богослов (328-389), и Григория Нисского (ок. 330 — ок. 400). Оба они относятся к отцам Церкви. Григорий Назианзин был выдающимся ритором, в 381 г. стал епископом Константинопольским, является автором нескольких десятков богословских поучений, из которых наиболее известны пять «Богословских слов» о Троице. Его перу также принадлежат несколько поэм (в частности, автобиографическая «Песнь»), ряд эпиграмм и посланий. Некоторые его тексты вошли в состав византийской литургии.
Григорий Нисский считается одним из наиболее глубоких метафизиков и мистиков IV в. Он также в совершенстве владел искусством риторики. Наиболее известными его сочинениями были «Гомилии на Песнь Песней», «Жизнь Моисея», «Большой катехизис», а также несколько полемических богословских трактатов.
Монахи-бенедиктинцы также тщательно изучали и переписывали труды папы Григория Великого (540-604), сохранившего для потомков историю жизни св. Бенедикта и создавшего целый ряд основополагающих богословских трудов («Нравоучения на книгу Иова», «Пастырское правило», «Диалоги» и др.).
152
Боэций, Аниций (480-524) — римский философ, а также переводчик и комментатор сочинений Аристотеля по логике. Автор сочинений по логике, математике и теории музыки.