О том, что паломничества в эпоху Данте были повседневным явлением, свидетельствует сам поэт. «В то время года, когда многие люди отправлялись в путь с целью увидеть благословенный образ, оставленный нам Иисусом Христом в свидетельство о самом себе [плащаницу]… случалось, что паломники проходили по нашей улице» (Новая жизнь, XL). Он, как и мы, подразделяет паломников на три категории. Данте сравнивает себя с паломником, приносящим «жезл с пальмовым листом» (Чистилище, XXXIII, 78), и вновь вспоминает о плащанице:
(Чистилище, XXXI, 103–105)
Конечно, чаще всего флорентийцы посещали могилу святого Франциска Ассизского, благо она была неподалеку. Жители Флоренции времен Данте, судя по всему, не горели желанием совершать дальние экспедиции, какими были паломничества к святым местам. Видимо, можно согласиться с суждением Давидсона, в коем звучит разочарование: «Кто любил комфорт или не имел достаточных средств, тот ограничивался прогулкой к храмам Сан-Галло или Санта-Мария Примерана на Пьяцца да Фьезоле».[180] Можно было также пойти помолиться в церквушку Сан-Джованни деи Кавальери или перед чудотворным образом Мадонны в капелле Святой Марии Магдалины.
Культ святых реликвий занимал особенно важное место в народной религиозности Средневековья. Боккаччо откровенно потешался над ним, рассказывая, как брат Чиполла, пообещавший крестьянам показать перо ангела Гавриила, открыл сундук и, к своему великому изумлению, не обнаружил там ничего, кроме угля, подложенного проказниками-ребятами вместо пера. Однако этот находчивый человек сумел выпутаться, заявив, что в сундуке лежит именно тот уголь, который разжигали, подвергая мучениям святого Лаврентия (Декамерон, VI, 10). Количество святых реликвий было огромно, а их подлинность зачастую сомнительна.[181] Вполне серьезно показывали флакон с молоком Девы Марии, прядь волос Магдалины, посох святого Иосифа (будто бы исцелявший паралитиков). «Простые люди верили, что реликвии обладают подлинно чудесными свойствами, поскольку в них живет святая и божественная сила Христа, Девы Марии и просиявших на земле святых».[182] Кроме того (и это обстоятельство, несомненно, имело большее значение), в вере, которая никогда не упускала из виду земной аспект религии, «присутствие реликвий святого мученика в городе представляло собой своего рода талисман, которому приписывались чудотворные свойства и который крепил солидарность среди членов городской общины».[183] Одной из причин горячего почитания святого Дзаноби и святой Репараты была вера в то, что Флоренцию спасло от готов их заступничество, о чем рассказал хронист Виллани.[184]
Суеверия и магия
Где проходит граница между культом святых реликвий и суеверием? Некоторые аспекты этой проблемы удивительны даже не сами по себе, а тем, как реагировала на них инквизиция. Так, вполне невинный, на наш взгляд, обычай делать и получать подарки по обету расценивался инквизиторами как преступная попытка избежать участи, предуготованной Богом. Безобидные, по нашему мнению, кабалистические знаки и толкование снов получили столь широкое распространение, что Данте не преминул упомянуть о них устами Уголино: