После Коммуны наиболее популярным среди импрессионистов стал салон госпожи Шарпантье, супруги известного издателя, печатавшего произведения Флобера, Мопассана и Золя. Эта полнотелая богиня совершенно безосновательно считала себя похожей на Марию Антуанетту, что дало повод ее знакомым говорить, намекая на приземистость мадам, что, в отличие от Марии Антуанетты, ее укоротили снизу.[65]
В своем доме на улице Гренель она принимала всех сколько-нибудь признанных в первые годы Третьей республики художников, публиковавшихся у ее мужа писателей и политических деятелей. Маргарита Шарпантье была очень влиятельной женщиной и хорошо это знала.
На ее пятничных вечерах совсем не чувствовалась чопорность, а, напротив, царило веселье. На них собирались: Гамбетта, Клемансо, Жюль Ферри, Викторьен Сарду, Альфонс Доде, Эмиль Золя, Тургенев, Анри Бек, Эдмон де Гонкур, Поисманс, Флобер, Робер де Монтескью, а из художников — Форен и не слишком ортодоксальные помпьеристы, как, например, Каролюс-Дюран, Жерве, Эннер, Ниттис; здесь же бывали и почти все импрессионисты.
Ренуар, которого привел Теофиль Готье, нашел у госпожи Шарпантье покровительство и поддержку, благодаря ей получил несколько крупных заказов, позволивших ему без больших потерь преодолеть глубочайший экономический кризис, начавшийся в 1874 году. Мощный толчок его карьере дал написанный им портрет госпожи Шарпантье с дочерьми.[66] О том, чтобы поместить портрет столь влиятельной персоны на Салоне 1879 года в каком-нибудь углу, не могло быть и речи. И верно, картину повесили весьма удачно, после чего на художника посыпались похвалы критиков и общественности.
Не таким знаменитым и посещаемым, но приятным и милым был салон семейства Лестрингез, куда привел своих друзей-художников Ренуар. Здесь устраивались сеансы оккультизма, и однажды Лестрингез, загипнотизировав Франк-Лами, приказал тому раздеться и в одних подштанниках выйти на улицу. Лестрингез, высокопоставленный чиновник министерства внутренних дел, утверждал, что, загипнотизировав своих коллег, может осуществить политический переворот в республике. «Меня удерживает лишь то, что я пока не знаю, кем заменить Мак-Магона»,[67] — заявлял он.
Другим салоном, где бывали почти все импрессионисты, был салон Берты Моризо. Верный друг импрессионистов в борьбе с официальным искусством, она держалась особняком, хотя отчасти и разделяла их взгляды. Она была типичной представительницей крупной буржуазии того времени. Дочь префекта, служившего во времена Второй империи, Берта унаследовала от отца крупное состояние и, конечно, не испытывала тех трудностей, с которыми временами сталкивались ее друзья. Некоторые искусствоведы пытались представить ситуацию таким образом, будто Берта Моризо была просто светской «львицей», занимавшейся живописью ради развлечения, но подобное суждение несправедливо и предвзято. Рано избрав путь профессиональной художницы, Берта Моризо полностью посвятила свою жизнь живописи. В известной степени это испугало ее родных: такая будущность для светской девушки отнюдь не могла считаться блестящей. Они еще могли принять, что она занимается акварелью, расписывает веера и ширмы, но картины! Это уже никак не вязалось с их представлением о том, какой должна быть добропорядочная дама.
Берта Моризо держалась стойко и предприняла все необходимые усилия, чтобы начать серьезно заниматься живописью; поначалу она занималась вместе с сестрой, а после ее замужества — одна. По совету Коро, опекавшего юную художницу, Берта отправилась писать пейзажи в Овер-сюр-Уаз, где, гуляя по окрестностям, встретила обосновавшихся там Добиньи, Домье и Гийме. В 1868 году Фантен-Латур представил ее Мане. У них установились прочные дружеские отношения, основанные со стороны Берты на восхищении его творчеством, а со стороны Мане — на определенном сексуальном влечении; весьма чувствительный к женской красоте, Мане постоянно волочился за женщинами. Берта не была красавицей, но привлекала внимание мужчин — таких, как она, обычно называют «роковыми женщинами»; к тому же она была элегантной, непринужденной, с прекрасными манерами светской дамой. «Типичная дама из шестнадцатого округа», как сказали бы сегодня. Совершенно очевидно, что Берта была влюблена в этого галантного кавалера, обольстительного и талантливого, но будучи хорошо воспитанной девушкой, умеющей держать себя в руках, ничем не выдавала своих чувств. Только увлечение Мане Евой Гонсалес[68] заставило ее так переживать, что это стало заметно окружающим. В полной же мере чувства Берты открылись лишь после смерти Мане. В письме сестре, которой она очень доверяла, Берта написала: «Ты, наверное, понимаешь, что я совершенно убита. Мне никогда не забыть прошедших дней, дружеских встреч, встреч наедине, когда я позировала ему, его чарующий ум в течение долгих часов держал меня в постоянном напряжении…» Мане, в свою очередь, считал, что должен уважительно относиться к юной девушке, и довольствовался тем, что постоянно изображал ее на своих полотнах: «Балкон», «Отдых», «Дама с веером», «Берта Моризо за туалетом», «Берта Моризо с муфтой». Возможно, желая хоть как-нибудь приблизиться к любимому человеку, в 1874 году, в тридцать три года, Берта, покорившись судьбе — других слов не подберешь, — вышла замуж за Эжена Мане, младшего брата Эдуара, довольно посредственного и весьма болезненного юношу. Однако их брак оказался на удивление удачным, и со временем благоразумие сменила нежность. Оба супруга были людьми состоятельными, вели изысканную жизнь и принимали в своем салоне на улице Вильжюст многих деятелей культуры, включая Дега и Малларме, которые считались здесь божествами и перед которыми они благоговели.
65
В данном случае имеется в виду тот факт, что Мария Антуанетта (1755–1793), дочь австрийского императора, супруга Людовика XVI Бурбона, королева Франции, была казнена 2 октября 1793 года на гильотине.
66
В настоящее время эта картина Ренуара «Портрет мадам Шарпантье с дочерьми» находится в Метрополитен-музее в Нью-Йорке.
67
Патрис Мак-Магон (1808–1893) — маршал Франции, герцог (звание и титул получил за победу в 1859 году при Мад-женте). Руководил армией, разгромленной в 1870 году под Седаном. Командовал войсками версальцев, подавивших Парижскую коммуну. В 1873–1879 годах президент Франции.