«Ужасный прожора»
Впрочем, некоторые элементы уюта все-таки имелись. Это касалось прежде всего кухни и стола. Для каждого русского процесс приготовления и принятия пищи — своеобразный ритуал, имеющий большое, едва ли не первостепенное значение. В собственной семье Пушкин не был особенно избалован деликатесами и хорошими поварами. Родители его, как уже говорилось выше, отличались неумением хозяйствовать и невниманием к кулинарным таинствам. Многим памятен стихотворный памфлет А. А. Дельвига:
Очевидно, по этой причине Пушкин был неприхотлив в еде. Его любимым блюдом, например, был печеный картофель, который зачастую подавался и на завтрак. Конечно, едал он и паштеты из соловьиных языков, но утонченная французская кухня, модная в это время в России, мало его занимала. П. А. Вяземский вспоминал: «Он вовсе не был лакомка. Он даже, думаю, не ценил и нехорошо постигал тайн поваренного искусства; но на иные вещи был он ужасный прожора»[84]. Как, опираясь на документальные источники, сообщает С. С. Гейченко, «из домашних блюд А. С. Пушкин особенно любил не только печеный картофель, но и яблочный пирог. В его честь в Тригорском всегда являлся на стол этакий форшет. Пушкин настолько полюбил изделия тригорских дев, что даже взял себе новый псевдоним, подписывая письма к обитателям Тригорского, он ставил этакое тавро — „Ваш яблочный пирог“. В те времена яблочные пироги бывали всякие, да и яблоки бывали разные в тогдашней михайловской округе. Сто сортов антоновки и ревелька, ныне почти совсем исчезнувший „алтун“, райские, ганнибальские сладкие и прочее…»[85].
В Михайловском во времена Пушкина было разбито два сада: южный и северный. Южный расположен в юго-восточной части усадьбы и занимает довольно большую площадь, тянется до самого леса. Северный находится в самом центре, он древнее, был разбит еще дедом Пушкина И. А. Ганнибалом. Кроме яблонь в садах росли и другие плодовые деревья: вишни и сливы; «изобилием плодов» родители Пушкина хвалились в письмах к его сестре, О. С. Павлищевой[86]. Деревьев пушкинского времени на этих местах, конечно, не осталось, поэтому о «ганнибальских сладких» яблоках мы можем только фантазировать или верить на слово музейным подвижникам.
Когда родители Пушкина уехали из Михайловского осенью 1824 года, они, вероятно, увезли с собой повара, и делом приготовления пищи для барина стала заведовать няня. Тот факт, что Арина Родионовна имела прямое отношение к приготовлению и сервировке пищи в Михайловском, удостоверен Н. М. Языковым (бывавшим там гостем) в стихотворении «К няне Пушкина» (1827):
Есть подобные мемуары и в прозе. Как уже упоминалось, летом 1825 года Пушкина посетил и четыре дня прожил с ним в Михайловском А. П. Распопов вместе со своими приятелями. В частности, он вспоминал:
«Няня около нас хлопотала, сама приготовляла кофе, поднося, приговаривала:
— Не прогневайтесь, родные, чем Бог послал, крендели вчерашние, ничего, кушайте на доброе здоровье, а вот мой Александр Сергеевич изволит с маслом кушать ржаной <…> Няня Арина Родионовна на дорогу одарила нас своей работы пастилой и напутствовала добрым пожеланием»[87].
Была в Михайловском и своя кухарка, она упоминается в письмах Пушкина. Звали ее Ненила Онуфриевна, распоряжалась и жила она со своей семьей в господской кухне — небольшом флигеле, расположенном к востоку от усадебного дома. Как пишет С. С. Гейченко, «провиантские запасы Михайловского были неисчерпаемы. Здесь было всё, что требовалось хорошей кухне: куры, утки, гуси, индюшки, овцы, телята, коровы и пчелы. Молока, масла, сметаны, сливок, творогу было преизрядно. Река, озера изобиловали карасями, лещами, язями, сомами, раками. О лесных грибах и ягодах морошке, малине, чернике, смородине и говорить нечего»[88]. Любимым вареньем Пушкина в деревне было крыжовенное, которое готовилось по особому старинному рецепту. Такой рецепт, приобретенный в сельской энциклопедии, приводит С. С. Гейченко: «Очищенный от семечек, сполосканный, зеленый, неспелый крыжовник, собранный между 10 и 15 июня, сложить в муравленый горшок, перекладывая рядами вишневыми листьями и немного щавелем и шпинатом. Залить крепкою водкою, закрыть крышкою, обмазать оную тестом, вставить на несколько часов в печь, столь жаркую, как она бывает после вынутия из нее хлеба. На другой день вынуть крыжовник, всыпать в холодную воду со льдом прямо из погреба, через час перемешать воду и один раз с ней вскипятить, потом второй раз, потом третий, потом положить ягоды опять в холодную воду со льдом, которую перемешать несколько раз, каждый раз держав в ней ягоды по четверти часа, потом откинуть ягоды на решето, а когда ягода стечет — разложить ее на скатерть льняную, а когда обсохнет, свесить на безмене, на каждый фунт ягод взять 2 фунта сахару и один стакан воды. Сварить сироп из трех четвертей сахару, прокипятить, снять пену и в сей горячий сироп всыпать ягоды и поставить кипятиться, а как станет кипеть, осыпать остальным сахаром и разов три вскипятить ключом, а потом держать на легком огне, пробуя на вкус. После всего сего сложить варенье в фунтовые банки и завернуть их вощеной бумагою, а сверху пузырем и обвязать. Варенье сие почитают отличным и самым наилучшим из деревенских припасов»[89]. Возможно, вместо сахара использовался мед, поскольку сахар был чрезвычайно дорог, да и запасы его в деревне всегда требовали пополнения.
84
85
88