Вот чем я занят теперь.
Исправляю ошибку Вашего письма, очевидно вызванную моим почерком. Мне указал Зеньковский на интересную книгу, выпущенную Харвардским Университетом и посвященную мне и Милюкову, как представителям русского либерализма. Я постараюсь ее достать. Книга для иностранных читателей может быть интересна и поучительна; она называется «Continuity and Change in Russian and Soviet Thought». В ней 554 стр. Но мне и Милюкову отведены не 7 глав, а одна глава, правда, седьмая по счету, из 15 страниц, написанная и подписанная Карповичем. В ней те мысли, кот. он излагал в Комментариях. Называется эта глава — Two Types of Russian Liberalism: Maklakov and Miliukov. Никаких рецензий на эту книгу я не видел; она стоит 3000 fr. и для русских читателей не нова.
Сейчас подхожу к самому главному и темному, что меня самого смущало. Но это совсем другая материя. Скажу только в 2 словах. Меня теоретически заинтересовало то новое течение, о кот. мы читали из прессы, говорящей о настроениях там, и, отчасти, в здешней если не реакционной, то правой печати. Интересно оно для меня потому, что оно стало захватывать более широкие круги, чем раньше, а главное, является почвой общей для народных масс и их элиты — интеллигенции. Это не государственный патриотизм, доступный не всем, но это новая «интерпретация» христианства и его роли в истории. Вы не исключите этого элемента из идеологии Керенского; идеология «Христа» — не уничтожена даже христианской церковью. Но я кончаю. Я хотел только намекнуть Вам на то, что сейчас меня, не скажу, волнует, но интересует и занимает.
Зайцев ругает именно Возрождение, а не Воскресение. О письме Элькина [слово нрзб] на статью «Times» — кот. я переслал Кусковой и кот. сегодня пришла вложением, не буду писать. Рука устала для хорошего почерка.
Вас. Маклаков
Надо прибавить, что кроме 7 главы, написанной Карповичем, есть еще заключительная глава, имеющая Part II, Reviews, написанные Merle Fainsod[1943]; во всех 6 частях в книге есть такие заключения Reviews. Так вот в этом Review II-я часть — несколько страниц посвящены теме Maklakov and Miliukov.
Автограф.
BAR. 5-18.
Г.П. Струве, Т.Н. Карпович, М.М. Карпович. Беркли, Калифорния.
Фото предоставлено Бахметевским архивом Колумбийского университета
M.A. Алданов — B.A. Маклакову, 12 апреля 1956
12 апреля 1956
Дорогой Василий Алексеевич.
Как я предвещал в своем последнем письме к Вам, я вполне разобрал начало Вашего письма, и даже не только начало, а первые две страницы разобрал хорошо, третью хуже, четвертую почти совсем не разобрал. Между тем на четвертой странице как будто сказано: «Сейчас подхожу к самому главному»! Не сердитесь на меня, пожалуйста, но что же мне делать? После этой Вашей фразы не разобрал ничего, хотя долго и не раз пытался. Мне остается только вернуть Вам эту страницу, отчеркнув карандашом совершенно неразобранное. Если можно, верните, приложив хотя бы только несколько строк, написанных до появления у Вас усталости; верните и самую страницу, при сем прилагаемую. Если верно, что это самое главное, то мне ведь надо знать, что это. Я, разумеется, все Ваши письма храню. После моей смерти отдадут в Колумбийский архив, и они очень пригодятся Вашему биографу. Быть может, он разберет, хотя это очень нелегко.
Рад, что работа, о которой Вы говорите в первых страницах письма, идет у Вас хорошо. Знаю, какая это тяжелая работа — разбирать свои архивы. Мы с Вами, кстати, в одном положении: у меня тоже места на полках больше нет, и книги лежат в ящиках, даже в кухонном буфете. У меня ведь собралось снова до 1600 книг. Говорю «снова» потому, что это по счету моя пятая библиотека! Первая, детская, была в нашем доме в Киеве, и ее судьба мне не известна. Вторая, самая лучшая, тысячи три томов, осталась в Петербурге в моей квартире на Кирочной и, очевидно, досталась в 1918 году, после моего отъезда или бегства за границу, большевикам. Третья в 1940 году захвачена была немцами и не найдена. Четвертая собралась в Нью-Йорке и оставлена (то, чего я оттуда не вывез) «на хранение» «на вечные времена» одному приятелю, человеку состоятельному и имеющему большую квартиру. Пятая -в Ницце, цела и, надеюсь, уже останется со мной весь остаток жизни, да и то поручиться нельзя. И Вы тоже верно оставили в Москве и Петербурге очень много книг? У Милюкова в Париже, я слышал, немцы взяли 12 000 книг, и он в Виши начал покупать книги снова! Это ведь болезнь неизлечимая.
1943
Fainsod Merle (Фэйнсод Мерл) (1907-1972), американский политолог, к этому времени уже выпустивший свою знаменитую книгу, ставшую на многие годы одним из краеугольных камней советологии — «Как управляется Россия» (How Russia is Ruled. Cambridge: Harvard University Press, 1953).