— Видите ли, об этих обезьянах ничего особенного мы[181] тоже не знаем. Но всё-таки, раз вы, молодые люди, все из приличных семей, нехорошо было бы оставить вас без ответа. Вот как ещё о них рассказывают:
Так он сложил и прочитал им, а те трое сказали:
— Надо же, так и есть, как в этих стихах говорится! Каждому из нас нужно хорошо осознать смысл этих стихов. А этот господин монах, верно, воплощение Будды! — так все вместе решили они и пошли домой.
Один из них сказал:
— Что же, как думаете, может, как в этих стихах говорится, принять нам обеты «не видеть», «не слышать» и «не говорить»? — и все согласились:
— Так и поступим! — Так дошли они до окраины города, и тут как раз донёсся до них далёкий звук вечернего колокола, а тот из них, кто принял обет «не слышать», вспомнил как бы невзначай:
Так проговорил он старые стихи вполголоса, а тот, кто принял обет «не говорить», сказал:
— Что ж это ты! Как бездарно ты презрел свой обет «не слышать»! — с такими словами всплеснул он руками, стал показывать на того пальцем и высмеивать, а тот, который принял обет «не видеть», говорил:
— Ну вот, что ж это вы слушаете, что ж вы это говорите, взяли и нарушили великие обеты! Как это глупо и несознательно! — так он стыдил их.
Смешной образ мыслей был у этих троих.
10
О том, как Иккю высказал своё мнение одному человеку
Есть один человек, недавно приступивший к буддийским практикам. Раз за разом приходил он к преподобному Иккю, а тот учил его десяти тысячам разных вещей. Как-то раз, когда преподобный его повстречал, он ему сказал:
— Вы вспыльчивы. Научитесь как следует сдерживать себя!
Тот ответил:
— И правда, обычно-то я думаю, что в искусстве сдерживать себя я превзошёл статуи божеств-дзуйдзин[183]. Но вот неожиданно, когда я пребывал в недеянии и непривязанности[184], подошёл какой-то грубиян и харкнул мне в лицо, а я утёрся и сдержал себя.
Преподобный изволил сказать:
— У меня нет слов! Плохо ты старался понять, что такое сдержанность. Ни в коем случае нельзя утираться! Если ты утираешь плевок — то думаешь, будто плевок того деревенщины, который плевал, мерзок, грязен, оттого и утираешься. От отвращения всё больше растёт гнев, и кто знает, до какой беды это может довести! Потому, хоть и грязен его плевок, нужно оставить как есть, пока не просохнет. Такого дурака, что плюёт в лицо безвинному человеку, не следует воспринимать как живое существо. Он — всё равно что безумец, или пьяница в горячке, или идиот, или глупец.
К примеру, насекомое, которое называется муха, без страха влезает на голову человеку, не смущаясь его знатностью или положением, и там совокупляется или гадит. Мы знаем, что муха — всего лишь насекомое, и потому на неё не злимся. Точно так же, как в случае с мухой, следует думать и когда имеешь дело с таким человеком, о котором говорили раньше, — людская мораль здесь неприменима, и тут не обойтись без такого понимания сдержанности.
11
О том, как один неосмотрительный монах превратился в быка и пришёл к Иккю
Есть у Иккю в учениках монах, которого зовут Унтибо — «Знание (сокрытое) Облаками». Проживал он в земле Ооми, и, по прошествии скольких-то лет и месяцев, как-то пошёл к Иккю и попытался зайти к нему в монастырь, но один послушник замахнулся на него палкой.
— Что это, в чём дело? — попытался сказать он, но ничего не смог выговорить и сбежал. Попробовал ещё раз — то же самое. Так что сначала остановился он при дороге и стал думать: «Что же такое? Нарочно пришёл я в такую даль, и теперь ни с чем возвращаться?» — так он подумал и пошёл в храм снова.
182
«Колокол, призывающий к сбору» (
183
В воротах синтоистских храмов иногда устанавливают статуи божеств-хранителей (
184
Недеяние (